Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
Шрифт:
Однажды зайдя в кабинет к Берии, я услышал, как он спорит с Хрущевым… Развязный тон Берии в обращении с Хрущевым озадачивал меня: ведь раньше он никогда не позволял себе такую вольность, когда рядом были его подчиненные» [68] .
Да, Берия считал, что теперь он держит Хрущева в руках, но компромат по еврейскому делу стал лишь одной из нитей. Несомненно, за этим делом оставалось скрыто больше, чем было видно на поверхности. Еще 23 января 1953 года в «Рейнише меркур» немецкий социолог Франц Боркенау писал, что арест личных врачей Сталина означает заговор против него
68
Судоплатов П.Спецоперация. Лубянка. Кремль. М., 1997. С. 121-122.
И хотя это только интуитивные догадки, и Боркенау ошибается в определении главных фигур интриги (врачей арестовали не но инициативе Маленкова и Берии, а с подачи Хрущева и Игнатьева), но немецкий социолог по существу прав.
Напомним, что первый врач профессор Егоров был арестован 18 октября, а через неполный месяц, 14 ноября 1952-года, отстранен от следственной работы и уволен из министерства Рюмин. Через полтора месяца после увольнения Рюмина аресты других врачей производил уже сам Игнатьев, но вдохновителем и неким мотором этой акции являлся Хрущев
В этой кампании отчетливо прослеживается «почерк» неистового Никиты. И, в принципе, даже не важно, замышлял ли Хрущев использовать дело врачей как прикрытие для того, чтобы действительно убить Сталина, или рассчитывал на него как на средство для упрочения своего иерархического положения в руководстве.
Если окинуть хотя бы мимолетным взглядом политическую карьеру Хрущева, то он все время с кем-то суетливо боролся. Сначала с троцкистами против сталинцев, затем — со сталинцами против троцкистов. Перед войной он уничтожал вредителей и врагов народа, националистов на Украине. Хрущев не изменил этой пожиравшей его маниакальной страсти и после смерти Вождя.
Он уничтожил Берию, потом поверг «антипартийную» группу, затем развернул антисталинскую кампанию. Это он преследовал православную церковь и устроил разнос московским авангардистам. Венцом его волюнтаризма, взрывчатой и почти патологической напористости стали «Карибский кризис» и безответственная демонстрация, устроенная им в ООН — с башмаком на трибуне.
Оказавшись с декабря 1949 года куратором МГБ, Хрущев просто не мог в силу своей патологической психологии оказаться в стороне от «ленинградского дела», «дела ЕАК» и в качестве его продолжения «дела врачей» и «дела о еврейском заговоре в МГБ». Есть мнение, что он не только участвовал в решении судьбы «ленинградцев» на завершающем этапе, а именно его «донос» стал началом их конца.
Причем этот агрессивный стиль Хрущева не был идейной борьбой. Хамелеонствуя, он не утруждал себя сменой окраски. Обладая низким интеллектуальным уровнем, он взял на вооружение имидж простоватого, преданного партийца, но к решительным действиям его подталкивала обостренная неудовлетворенность, основанная на мании самоутверждения.
Вместе с тем логично предположить и то, что публикация об аресте врачей-вредителей могла служить своеобразным прикрытием с целью отвлечения внимания от истинных виновников планируемой смерти Вождя, которую предусматривалось представить как последствия неправильного лечения.
Впрочем, основания для ареста врачей действительно были. Как указывалось
На первом — обвинение «русских» врачей, «залечивших» Жданова. Это неоспоримо, как и то, что и без письма Тимашук правительственная врачебная экспертиза доказательно и аргументированно установила: диагноз Жданову был поставлен неверно. И любой суд, даже состоящий из самых тупых «присяжных», несомненно приговорил бы группу Егорова — Виноградова к наказанию хотя бы за преступную халатность.
Оказывая давление на министра МГБ Игнатьева, Хрущев руководствовался чисто практическими интересами. После разоблачения «врачей-убийц» он мог стать почти национальным героем. Его фамилия, символично начинавшаяся на букву «X» и стоявшая в конце списка членов Политбюро, автоматически переходила во главу его, потеснив в номенклатурном алфавите «Б» — Берию.
Разоблачение группы Егорова — Виноградова было очевидным, но в глубине следственного чемодана лежали другие документы, и сенсационной ситуация стала тогда, когда лечащих врачей Жданова объединили с «еврейскими» врачами.
То, что в недрах НКВД-МГБ существовала секретная токсикологическая лаборатория, историкам известно давно. До ареста ею руководил бывший член еврейской организации «Бунд» (Всеобщий еврейский рабочий союз), учившийся в медицинском институте Георгий Моисеевич Майрановский. Майрановский был арестован в бытность работы в МГБ Рюмина. Уже после смерти Сталина из тюрьмы Майрановский пишет 21 апреля 1953 года Берии: «В органах безопасности я организовал специальную службу на научных основах согласно вашим указаниям… Вами было утверждено положение об этой особой лаборатории и узко ограниченный круг лиц, имевших доступ в нее, которые только одни знали о ее существовании».
В письме на имя Берии от 17 июля 1953 года Майрановский сообщает: «У меня есть предложения по использованию ряда некоторых новых веществ как снотворного, так и смертельного действия — в осуществлении этой вполне правильной Вашей установки, данной мне, что наша техника применения наших средств в пищевых продуктах и напиткахустарела и что необходимо искать новые пути воздействия через вдыхаемый воздух».
Арестованный профессор Майрановский, руководитель секретной токсикологической «Лаборатории — X» в составе МГБ, создававшей «яды скрытого действия», не называется в сообщении ТАСС от 13 января в числе подозреваемых, привлеченных по делу врачей. Однако Хрущев не только знал о существовании такой лаборатории. Имеются свидетельства, что именно при его участии в Западной Украине было осуществлено устранение ужгородского архиепископа Ромжи, принадлежавшего к униатской церкви, которая подчинялась Ватикану.
Когда Майрановский выехал в Ужгород, то на остановке в Киеве в его вагон пришел Хрущев, который передал ему от имени правительства Украины приказ на казнь Ромжи. «В Ужгороде Майрановский передал ампулу с ядом медсестре местной больницы — агенту МГБ, она сделала лечившемуся в этой больнице Ромже укол».
Когда следователь Рюмин арестовал Майрановского как соучастника «заговора в МГБ», расследованию этой ветви дела помешали. Трудно сказать, кто был больше в этом заинтересован — Берия или Игнатьев?