Последние каникулы, Шаровая молния
Шрифт:
– ...Сколько уже времени?
– спросила она, руками задерживая его движение.- Опять проспишь.
– Куплю будильник,- зашептал Вадик, сильно обнимая ее.
– Где это ты так научился?
– позже оттолкнула его Оля.
– А ты?
– Верно,- вставая, признала Оля.- Не мое это дело.
– Нигде я не учился. Так получается.- Он сидел, недовольный ее вопросом, ее тоном, ею самой. А она вдруг погладила его по голове. И оказалось, что это приятно. И, расставаясь у крыльца, она скороговоркой сказала:
– Ты хоть сдерживайся завтра. А то так
– Постараюсь,- вздыхая, пообещал Вадик,
...Через два дня пришла первая почта: в обед в лагерь с маленьким чемоданчиком явился странный парнишка. На худом озорном лице под белобрысой копной волос сияла подпорченная фиксой жизнерадостная ухмылочка.
Он предъявил направление, подписанное районным штабом, а из чемодана вытащил толстую пачку писем. Этот парнишка, Вовик, хорошо держался.
– Спокойно!
– сказал он обступившим его ребятам.- Почта работает с гарантией.- И, зачитывая фамилии, вручал письма.- Андреев В. В.!
– выкрикнул он.- Вам.- Взгляд его мгновенно оценил должностное положение Вадика, и он с поклоном повторил: - Вам.
"Здравствуй, сыночек! Получили твое письмецо, но читала его только я - папа улетел в командировку, а Маша уже уехала на каникулы. Перед отъездом оба нежно вспоминали тебя - папа скорее всего потому, что увез твой фотоаппарат, а Машка - та раскулачила тебя на те голубые штаны, над которыми ты трясешься. У нас стоит жара, надеюсь, что и у вас - то же. На базаре много зелени, появились фрукты. Мой дорогой доктор, не забывай про витамины! Тебе звонили; два раза какая-то девушка-очень вежливая!
– и Слава. У него все в порядке, отпуск в сентябре. Мы с ним решили, что вы поедете на море. Я позвонила к тебе на кафедру, разговаривала с доцентом Китом. Он помнит тебя, мой дорогой! Но сказал, чтобы ты прислал телеграмму на кафедру о предоставлении неиспользованного отпуска в сентябре этого года. Так что, дорогой мой сын, я заставлю тебя отдохнуть перед началом профессиональной деятельности- так, кажется, говорят в канцеляриях? Тебе надо отдохнуть - ведь это твои последние каникулы.
Напиши мне еще и обязательно расскажи о том, что ты делаешь, а то в твоей записочке об этом ни слова.
Целую тебя. Мама".
Вадик заулыбался, представив себе, как мама, присев, на уголке кухонного стола писала эти строчки.
В столовой почти каждый читал письмо, хлебая щи, лица у ребят были серьезными, но время от времени на каждом возникала улыбка.
Вадик отнес свою миску на кухню, постарался попасться Оле на глаза, и она, как ни была занята, мимолетно улыбнулась ему. День должен был его порадовать: с утра к нему приходил больной, говорливый, напуганный рыбачок-любитель - проглотил рыбную косточку. Расставаясь с Вадиком, успокоенный, что не умрет от кровотечения, он с чувством сказал:
– Спасибо большое.- Потряс ему руку.- Все, что назначили, выполню.- Уже с улицы, заглядывая в дверь медпункта, добавил:-Только вы молодой, не зазнавайтесь... Но вы очень хороший доктор!
Вадик, усмехаясь, сел на бревнышко, закурил. "В нашей
Но вечером командир оставил весь отряд после ужина в столовой. Вадик решил, что будет производственное собрание, и устроился в сторонке, не со штабом.
Командир встал, обвел всех таким взглядом, что ребята притихли.
– Вот, ребята, глядите, наш воспитуемый. Встань!
– приказал он Вовику.
– Направлен районным штабом.
– Вовик , церемонно поклонился, шаркнул ногой. Ребята довольно захихикали.
– Состоит на учете в отделении милиции. Не успел приехать - уже номер отколол. Мы, понимаешь, с комиссаром праздник "Первого кирпича" наметили, а он, понимаешь, целый первый ряд самовольно выложил!..
– И криво!..
– засмеялся комиссар.
– Весь наш дом скривил...
– Я поправил, - оборвал его командир.
– Сорвал нам мероприятие. Ты гляди, Вовик!.. Мало этого, так еще одно ЧП, - Командир выждал паузу и выпалил: - Оказывается, наши девчонки к гадалке бегали. К той, которая меня постращала. Да!
– Он кивнул удивленному комиссару.
– Ну, по этому вопросу ты давай - дело политическое.
– И сел, насмешливо улыбаясь.
Ребята тянули головы, рассматривали сконфузившуюся Таню, заволновавшуюся Элизабет и, казалось, равнодушных Олю и Галю.
– Правда, что ли?
– негромко спросил комиссар.
– И когда успели?
– После обеда, - призналась покрасневшая Таня. Она прятала глаза, руки, сжалась. Вадик пожалел ее и подал голос:
– Да бросьте вы, ребята! Что вы шум поднимаете?
– Ты, доктор, в наши дела не лезь, - привстал командир.
– Твое дело - йод-бинты, кухня, туалет.
– Ребята неуверенно засмеялись.
– Тут комиссар главный. Ну, девочки, рассказывайте, о чем гадали, что нагадали.
– Девочки молчали.
– Говори, Оль!
Оля встала, спокойная, даже вызывающе спокойная, усмехнулась:
– Ну, ходили!
– Зачем ходили?
– вроде бы даже ласково поинтересовался командир.
– Судьбу свою узнать ходили. А тебе, что ль, Валя, не хочется? Хотя, тебе все уж сказали.
Командир погасил появившуюся было у него на губах улыбку.
– Человек сам хозяин своей судьбы. Так нас учит материализм, - сообщил он.
– С тобой ясно. Ну, Элиза-Лиза-Лизабет?
– А что? Мне и не гадали!
– Элизабет встряхнула головой. Прикрытые косынкой бигуди вздрогнули.
– Гальке гадали!
– Ну, дура!
– громко сказала Оля.
– Не говори им, Галька. Тебе ж в уговор гадали? Если скажешь, не сбудется. Не говори.
И тут Галя - временами отчаянно-дерзкая - выпятила грудь, повела по-цыгански плечами и с надрывчиком, так что Игорек захохотал, выдала командиру:
– Пытай, не скажу, Валя!
Командир разулыбался, махнул рукой, а комиссар встал, оглядел веселящийся отряд и грустно сказал:
– Какие ж вы комсомольцы?.. Шутили, что ли? А? Неужто всерьез? Девочки, вы что?..