Последние звёзды
Шрифт:
– Что, сержант? Повтори.
В строю переглянулись.
– По чьему приказу действуем, товарищ капитан?
– Ты – по моему. Ещё вопросы?
Молчание в ответ: никак нет. На погрузке Лейтис отвёл Макса.
– Смирнов, что за провокация?
– Извините, я не понял задачу. Мы открываем проход дружественным силам. Зачем? Откуда они взялись на чужой территории? Почему такой риск и секретность в обход правил?
Лейтис смерил его взглядом, наклонив голову.
– Ты уверен, что спрашивать нужно у меня, у капитана вооружённых сил? Что
– Это похоже на диверсию, товарищ капитан.
– Ими ты и занимаешься, если забыл.
– Но не против своей страны...
– Хватит. Грузись.
Кого они защищают? Это лишний вопрос, когда нужно смотреть в прицел не отвлекаясь. Но не достаточно ли Макс убивал и умирал, чтобы знать? Он пытался упростить, перестать об этом думать, просто выполнять директиву, но никак не выходит. Он хочет и сейчас верить в свою миссию защитника родины, но от кого? От собственных граждан? К чёрту такую родину. Ещё Лейтис... Действительно, может ли он знать правду?
Макс помнит по уставу: «военный обязуется служить народу, защищать целостность и границы страны от внешних врагов, государственный строй от внутренних; также хранить государственную тайну». Общество держится на них, оно способно развиваться, лишь будучи уверенным в безопасности. Макс попытался вспомнить всё, в чём участвовал, и где он её обеспечивал. Можно списать это на особенности их подразделения, но он не видел благодарности в глазах простых людей, только страх. К чему операции, в которых страдают те, кого он клялся защищать?
Макс не боится признать ошибку, но он привык определять это логикой и фактами, а они не складываются в картину. Игорь с детства выбирал по-другому, хватал со стола первую попавшуюся сладость и никогда не жалел. Макс же думал, что вкуснее, какой кусочек больше, чего он ещё не пробовал, и всегда потом сомневался. Потому же и с девушками в увольнительных они общались по-разному. Игорь хватал в охапку ту, на ком замирало дыхание, и забывал про друга. Макс мог за вечер угостить нескольких, перебрать в уме целый список отличий и остаться ни с чем. Он слишком много думал и боялся чувствовать. Но теперь мысли завели его в тупик и покинули, оставили наедине с горечью и недоверием. Четыре стены, ни одной двери – выбраться можно только на крыльях. Ох, Игорь, научи, ты ведь умеешь, только так и живёшь – полётом и падением.
Лейтис крикнул из кабины пилотов:
– В дырки гляньте! Красоту пролетаем, хоть раз полюбуйтесь.
Прильнули к иллюминаторам, кто не спал, прищурились: солнце резануло по глазам. Гладь озёр отражает лучи, невидимые в небе, искрится белым, а небо всё такое же привычно смутное. Зелёные перешейки и островки, заросшие просеки выделяются лишь тоном листвы. Взлетела стая птиц, перекрикивая винты. Макс понял, что не дышит, прислушался – о воздухе забыли все. Так бы и погибла доблестная разведка, но вертолёт унёс красоты прочь.
* * *
На решающий этап свистали всех: Баграт возник из ниоткуда, за Сашей Гловацкий отправил личный скоростной двухместный вертолёт
– Маловат отряд, – посетовал Гловацкий, – да секретность важнее.
– Я не волнуюсь: если всё гладко, если Макс сработает как надо, справимся и так.
Гловацкий прищурился.
– Он точно сработает как надо?
Игорь мысленно чертыхнулся. Откуда ему знать? Саша, завидев друга, крякнул, раскинув руки, обнялись – сжал Игоря крепко, оцарапал бородой. Он припрыгивает, заглядывает в глаза: соскучился по войне.
Баграт явился позже, подошёл бесшумно – Гловацкий вдзрогнул – пожал ладони, подмигнул Игорю. Тот заметил, что наёмник всё ещё перекошен на правую ногу. Баграт увидел взгляд, подмигнул ещё раз и пожал плечами.
– Так, мужчины, – начал Гловацкий, – сразу определимся, операцией командует наш военный друг. Претензии?
Игорь поморщился, Саша усмехнулся, Баграт продолжил разглядывать обувь.
– Тогда начинаем.
Игорь развернул карту.
– Предполагаемый участок прорыва растянут на пятнадцать километров, точное место узнаем лишь от моего агента, а для того должны быть рядом.
– Всего не знаю, – заговорил Баграт, – но суть понял: нужно остановить вторжение целой армии. Не то что бы меня это смущает, но всё-таки как?
Игорь покачал головой.
– Не нужно останавливать вторжение, наша задача – его не допустить. На границе автоматическая система защиты в режиме «замок». Подземные заряды вспашут почву, ракетные установки по периметру нацелятся на место прорыва.
– Так нам не о чем беспокоиться, расходимся, – заключил Баграт.
Игорь не развеселился.
– Граница открывается лишь по совместному решению всей администрации – этого не будет, но... Проникновение изнутри переводит систему на данном участке в ручной режим, чтобы не зацепить своих по возвращении. Как вы догадываетесь, людей там нет, ручной режим – пустышка. Пока автоматика среагирует и возобновит работу, армия пройдёт.
– Значит, выслеживаем вояк и глушим на подходе, – Баграт всплеснул руками. – Помню, твой агент, так что глушим аккуратно.
Игорь потёр лицо, заговорил Гловацкий.
– К делу. Вертолёт, снаряжение – всё вам. Сделайте это, у меня вся ставка на вас, никаких планов «Б». Сделайте, и мы перевернём игру.
– Лжёт, – шепнул Баграт Игорю. – У него всегда есть варианты.
Саша занял место рядом с пилотом и восхищённо крутил головой от панорамного стекла на Игоря за штурвалом. Баграт без всякого интереса улёгся в багажном отсеке.
– Пластик один, в бою толку ноль, – посетовал Саша, постучав по борту.
Игорь сжал губы, постоянная готовность Саши стрелять, бывшая так кстати, сейчас раздражает. Мало вычислить вражеский отряд, нужно совершить чудо: нейтрализовать его без стрельбы, ведь он не весь вражеский. Ни единой мысли, как избежать стрельбы. Обернулся на Баграта – тот дремлет. Мужик бывалый, всякое видел, разное делал, пускай подумает. Окликнул, Саша дотянулся – растормошил.