Последние звёзды

Кузнецов Андрей

– Говорил хоть раз с президентом?

– Ни разу, – парень смутился.

– И не поговоришь, – усмехнулся Гловацкий, – он сейчас мэрами занят. Тебя генерал спросит, готов ли, ответишь: так точно, и свободен. Покажи, кстати, что наш болезный отправил.

Гловацкий так и думал. После всех событий, и особенно листовок нужно показать всем, что оппозиция ни на что не способна, что их города вянут без поддержки быстрее одуванчиков. Из пальца такое не высосать: факты проверят, но сместить внимание, подсунуть нужные сведения люди умеют.

Поэтому

доклад выглядит следующим образом: ввоз и вывоз товара в Томске и Кемерово прекращён (конечно, его же блокируют); в центр ресурсы не поступают, прошлые договорённости аннулированы (ещё бы они поступали); обстановка накалена (интересно кем); зиму без поддержки им не пережить.

– Дровосеки, – покачал головой Гловацкий, он бы сделал всё изящнее.

Мэры прибыли к двум часам дня, в три собрались в зале для аудиенций. В коридоре Гловацкий встретился с генералом, тот кивнул, звякнув наградами на парадном кителе, Гловацкий ответил тем же. Он знал военное прошлое генерала и его семьи, испытывал только уважение и оттого хотел обязательно его обыграть.

Заседание начали стандартно, с краткого выступления каждого из прибывших. Это затянулось, Гловацкий устал ловить тревожные взгляды секретаря. Затем уже президент высказал по каждому региону, ориентируясь по бумаге. Говорили, спрашивали, кивали – все утомились, вода на столах кончилась, тогда объявили перерыв.

– Готовься, – шепнул Гловацкий секретарю в дверях, – помни, что с тебя спроса нет, что дали, то и читаешь.

Президент отвёл в сторону генерала.

– Всё, сейчас начнём. Сегодня мы настроим всех против, а завтра мы покончим с выскочками.

– Войска ждут приказа, – усмехнулся генерал.

Возобновили заседание. Президент выдержал паузу и заговорил.

– Господа, на повестке звучали вещи важные, надеюсь, каждый получил ответ и направление для работы. Но давайте перейдём к тому, что волнует каждого из нас больше всего, – дал знак секретарю, тот уже несколько минут был на низком старте. – Наша аналитическая служба подготовила информацию, которая продемонстрирует истинное положение дел.

В зале зашептались, это правда волнует каждого. Секретарь включил проектор, нервно улыбнулся, что-то прошептал сам себе. Стена осветилась графиками, и он начал. По мере углубления в тему, руководство бледнело, гости всё больше переглядывались, а Гловацкий сдерживал смех. Секретарь говорил о том, что в подвластных повстанцам городах за два месяца исчезла нехватка продуктов, что вернулся нормированный рабочий день, что к зиме они уже готовы: стоят теплицы, ведётся подсчёт продуктов. Всё правда, всё из официальных данных – но под другим соусом.

Когда выступающий поблагодарил всех за внимание и стало слышно скрип чьих-то ботинок, секретарь покосился на дверь, затем на Гловацкого. Тот прикрыл глаза: не дёргаться, здесь тебя не возьмут. Гловацкий вперился в президента. Он уже готов ответить? Готов.

– Прекрасное выступление, я подведу итог, – голос твёрдый и уверенный, как всегда, ни намёка на шок –

а это шок. – Мы осознаём, что истина всегда на стыке позиций и мнений. Поэтому во благо страны и её граждан решились – а это было нелегко – на сотрудничество с силами оппозиции. Им был дан срок, за который они попытались представить свою модель развития.

– У них получилось, – шепнул кто-то.

– По итогам будет созван совет с участием их представителей, где мы обсудим дальнейшее взаимодействие, – президент кивнул, закончив.

Мэры зашевелились, зашептались, поднялись. Кто-то пошёл к столу президента, кто-то подозвал партнёра с другого конца кабинета – задвигалось. Секретарь прошёл мимо Гловацкого, тот отвернулся. Он сам знает что делать: охрана ждёт у лестниц и лифта, но на глазах у всех его не тронут, а там он уедет вместе с мэром: договорённость есть.

Следующий час президент кивал и качал головой потоку личных вопросов и предложений, даже он устал притворяться, что всё в порядке, и с мэрами почти не говорил. Пришлось поработать Гловацкому, переводя их в инстанции. Когда последний наконец исчез, президент кивнул и министру – ни благодарности, ни прощания – ни слова. Остался верный генерал. Тяжёлая дверь плавно их закрыла.

– Мы окружены, генерал, где твоя контрразведка?

– По стране вся. А под носом и не думали...

Президент поиграл желваками, усмехнулся грустно, пропали морщины на лбу.

– Мой отец боялся, что однажды сможет верить только армии. Он любил страну.

– Я помню, господин президент. Он часто повторял это.

– А мне не говорил, я случайно подслушал... Мы ведь справимся, Степан Васильич?

Генерал подтянулся.

– Погонами, жизнью отвечу! Что прикажете делать?

– Нужно начинать подготовку к переселению на восток, я это объявлю. Но мы не можем допустить слияние граждан с повстанцами: этого они и ждут, это нас погубит, такую силу не сдержать. Поэтому... поднимай все данные по «Южному варианту».

11

За окном валит снегопад. За неделю с момента собрания кабинет министров не собирался ни разу. Они задышали свободнее, занялись наконец своими делами. Но Гловацкого это не устраивает, он расставил сети и ждёт звона колокольчиков: хотя бы эха или дрожи лески. Пришло откуда не ждал, на контакт вышел похожий на штангиста в отставке министр, курирующий снабжение армии, мужчина с вечно кривым галстуком.

– Антон Валерьевич... давайте быстро и просто.

– Можно и так.

Собеседник кивнул.

– Помните мои интересы?

– Лес, газ.

– Теперь кое-что другое: электростанции.

– Рисково.

– Кто бы говорил. Я вам намекну, что задумали наши боги, а вы кое-что пообещайте.

Гловацкий слушал внимательно до рези в глазах и догадался о сути до конца фразы – по тону, отыграл тем самым лишнюю секунду. Сделал непонимающий вид, раскрыл рот: ах, вот оно что! И всё решил.

– Я готов.

– От меня только слова, никаких бумаг и фактов.