Последний адмирал Заграты
Шрифт:
«Мне давно стало тесно на Заграте. Герметикон огромен, а я вижу только Альбург. И плевать на Пустоту — возможность путешествовать между мирами стоит мучений…»
«Хочешь служить лысому наглецу?»
«Он предлагает билет с Заграты, службу на исследовательском рейдере и офицерское жалованье. Надо рискнуть. В конце концов, в Астрологическом флоте никого не держат насильно, захочу — подам в отставку».
Но следовало прояснить один вопрос. Андреас кашлянул:
— Скажите, мессер, вы уверены, что всё обо мне знаете?
— Абсолютно, Андреас О. Мерса, — выделив голосом «О», ответил Помпилио.
«Он
— Вас ничего не смущает?
— Твои профессиональные качества страдают?
— Нет.
— В таком случае, всё в порядке. — Помпилио поднялся на ноги. — Запомни главное, Мерса: ты будешь числиться в Астрологическом флоте, но служить будешь мне. И любой твой проступок бросит тень на меня, а я не люблю чужие тени. Среди офицеров «Амуша» нет слабаков, и все они отличаются высокими моральными качествами.
— Купите травы, синьор.
— Какой еще травы, маленький нецепарь? — поморщился Галилей, прикладываясь к бутылке. Сделал большой глоток бедовки, рыгнул и продолжил: — О чем ты?
Однако остановился, дав понять, что не прочь ознакомиться с товаром. Глаза вихрастого подростка вспыхнули:
— Отборный вихель, синьор. Лучшего урожая!
На вид пареньку было лет четырнадцать, а значит, бесшабашная юность заканчивалась. Уголовная ответственность на Заграте наступала с пятнадцати, и очень скоро уличная торговля дурью станет для вихрастого делом слишком рискованным. Но задумываться о будущем парнишка не собирался, во всяком случае — не на работе.
— Меня Билли зовут. Белый Билли, меня весь Хусс знает, если что нужно — обращайтесь.
— Хватит болтать. — Галилей вторично рыгнул и бесцеремонно взялся за сумку подростка.
— Осторожнее, синьор!
В нескольких шагах от парочки напрягся широкоплечий громила, прикрывающий малолетнего продавца от возможных неприятностей. Напрягся, но, поразмыслив, решил не вмешиваться. Не чувствовалось в обладателе бутылки агрессии: тощий, слабый — тонкий тельник с длинными рукавами четко обрисовывал узкие плечи и едва наметившееся брюшко, пошатывающийся — обычный цепарь, отправившийся на поиски приключений. Никакой опасности.
Галилей заглянул внутрь сумки, и его лицо вторично сморщилось:
— Дрянь.
В качестве подтверждения он сделал большой глоток бедовки.
— Да что вы такое говорите, синьор? — округлил глаза парнишка. У него великолепно получалось изображать искреннее недоумение. — Отборный вихель!
— Ипать-копошить, маленький нецепарь, я видел столько травы, что тебе за всю жизнь не скосить, внятно? Твоей отравой только триппер лечить, да и то с погрешностями. Настоящий вихель пахнет тонко, и только собой, а твой воняет полынью, значит — смесь. К тому же ты ухитрился промочить его, а потом сушил… — А вот теперь паренек действительно был удивлен, даже ошарашен. Лекция Галилея оказалась настолько полной, что несчастный продавец впервые в жизни не находил, что ответить. — И вон та жидкость в пробирке подозрительно бледная, сэнский раствор обязан быть насыщенного розового цвета, внятно? А если цвет гуляет, значит,
— Синьор — любитель?
— Синьор — профессионал, маленький нецепарь, поэтому он у тебя ничего не купит, внятно?
Более чем внятно, однако отступать Белый Билли не хотел, он действительно был шустрым.
— Есть ухская пыль, синьор! Самая настоящая. Не смешанная.
— Я с нее два года как соскочил и тебе не советую. — Галилей вновь приложился к бутылке. Покачался, разглядывая разочарованную физиономию мальчишки, после чего осведомился: — Жига есть?
— Подождите. — Парнишка метнулся в грязный переулок и почти сразу вынырнул обратно, держа в руке плоскую жестяную коробочку. — Лучшая в Альбурге!
— Ты уже понял, что меня не обманешь, маленький нецепарь?
— Конечно, синьор.
— Сколько?
К парнишке вернулась уверенность, а с ней и наглость.
— Пять марок серебром.
— Могу дать две, — сделал ответное предложение Галилей, копаясь левой рукой в поясной сумке.
— Но…
— У меня на борту запас, маленький нецепарь. Я решил помочь тебе с бизнесом, но переплачивать не стану, внятно?
— Внятно, — вздохнул мальчишка. — Давайте две марки.
Раз клиент профессионал, значит, прекрасно знает, что и сколько стоит.
Галилей выдал продавцу деньги, открыл жестянку, отломил треть буро-зеленой плитки и принялся жевать, не забыв смочить жигу глотком бедовки. Парнишка следил за его действиями с уважением:
— Клёво вас сейчас заколбасит, синьор.
— Не заколбасит, а отпустит. — Галилей сделал шаг, но внезапно передумал. Остановился, вновь открыл сумку и достал еще одну серебряную монету. — Слушай, маленький нецепарь, ты олгемен?
— Конечно, синьор.
— Ходишь в церковь?
— Не часто.
— Когда пойдешь в следующий раз, поставь свечку за Форцу, внятно? Он был хорошим цепарем.
Мальчишка взял монету.
— Почему бы вам самому это не сделать, синьор?
— Потому что ноги несут меня в другую сторону… — Галилей, покачиваясь, двинулся дальше. — Прощай, маленький нецепарь.
Неизвестно, чем, но тощий приглянулся Белому Билли. Может, потому что был «профессионалом» и разбирался в товаре лучше всех, кого мальчишке доводилось видеть до сих пор. А может, сыграла свою роль лишняя марка… Но едва Галилей направился дальше по улице, парнишка догнал его и взял за руку:
— Не надо туда ходить, синьор! Кривой квартал не лучшее место Хусса.
— Почему? — не оборачиваясь, поинтересовался Галилей.
— Там живут спорки.
— Какая милая новость.
Галилей стряхнул руку мальчишки, глотнул бедовки и, слегка заплетаясь, продолжил путь.
Белый Билли выругался, огляделся — других клиентов не видно, так что бизнес не пострадает, и подался следом. Ему хотелось знать, чем закончится визит странного пьяницы к спорки.
— Заблудился?
Кривой квартал отделяла от остального Хусса невидимая черта. Именно невидимая: не было ни перегородки, ни баррикады, ни какого-либо указателя, сообщающего о приближении к спорки. Ничего не было: грязная улица до — грязная улица после. Но едва Галилей сделал лишний шаг, как на его пути выросла массивная фигура нечистого охранника.