Последний аккорд
Шрифт:
Сюзанн и Ив согласились, поднялись со своих мест и направились к выходу. Ив вышла, а Сюзанн он остановил.
— Сюзанн, ваш сын купил машину?
— Да, купил, — удивлённо ответила она. — А почему вы спрашиваете?
— Просто он работал, чтобы купить машину, а теперь купил, но продолжает работать, — путанно сказал Голд. — Почему он продолжает работать? Сразу скажу, что я совсем не хочу его увольнять и просто интересуюсь.
— Ему понравилось, — пожала плечами Сюзанн и улыбнулась. — Он так чувствует себя взрослым, самостоятельным. И я ничего не имею против, пока это не мешает
— Понятно. Крис хочет, чтобы я дал ему работу, но не говорит почему.
— Может быть, потом скажет? В любом случае советую вам уступить, — сказала Сюзанн Уайз. — Я рада, что Патрик работает тут, потому что так я могу за ним присматривать. И Крис тоже здесь будет у вас на виду.
— Да… Спасибо, Сюзанн.
— Было бы за что. Если не уходите на обед домой, то присоединяйтесь к нам.
— Учту, — улыбнулся Голд и затем вежливо отказался от приглашения.
Обедать он, конечно же, пошёл домой, и не только потому, что уже успел соскучиться по Белль, но ещё и потому, что хотел обсудить с женой ситуацию с Крисом. Как он и ожидал, идея сына ей совсем не понравилась, но подойдя к проблеме рационально, она тоже решила, что Крису стоит дать работу там, где Румпель мог бы за ним приглядывать, на чём они и закончили обсуждение и занялись другими делами. Четверг выдался неприятным напряжённым днем, зато в пятницу было полегче, суббота оказалась и вовсе замечательной, а вот вечер воскресенья преподнёс сюрпризы.
В воскресенье Румпель, Белль и Крис были приглашены на ужин к Брэдфорду и его семье. Новые люди всегда утомляют и, учитывая, что у Ричарда было очень много родственников и друзей, под «семьёй» могло подразумеваться очень многое. К величайшему облегчению Голда, «семья» состояла всего из пяти человек, включала в себя, помимо самого Ричарда, его дочь Микки, её сына Перси, Риту Билсон и, к величайшему изумлению Голда, Клайва Монро, которому стало ещё хуже со дня их последней встречи.
— Мистер Голд! — просиял Клайв. — Как же я вам рад! Безумно!
— И я, Клайв, — ласково улыбнулся Румпель и взял его за руку. — Мы вроде бы договорились, что ты можешь называть меня по имени.
— Да, Руперт.
— Как ты себя чувствуешь?
— Совру, если скажу, что неплохо, — криво улыбнулся Клайв. — Но сегодня однозначно лучше, чем вчера.
Голд почувствовал себя виноватым за то, что в последнее время будто бы совсем забыл о Клайве. Ему было стыдно за себя, и Клайв, видимо, это понял, потому что сочувственно посмотрел на него и сам слабо сжал его руку.
— Это ничего, — пробормотал умирающий шотландец. — Живые не должны слишком часто думать о мёртвых.
— Господи! Да ты ещё не умер! — раздражённо рыкнул Брэдфорд и тут же успокоился: — Извини меня.
— Не за что извинять, Ричард, — улыбнулся Клайв. — Не за что извинять.
Голд представил Клайва и Белль друг другу, и та сделала то, что они с Брэдфордом не могли сделать для умирающего: разговаривала с ним, не обращая внимания на его болезнь. Скоро и они перестали её замечать и, собравшись за ужином в большой уютной столовой, заговорили на совершенно нейтральные темы. В основном говорили Микки и Клайв, в основном о театральном искусстве, поклонником которого
— Интересно делать декорации? — вдруг спросил Клайв у Криса.
— Скорее муторно, — мрачно улыбнулся Крис. — Нам придётся сделать три варианта, потому что режиссёр никак не может определиться, в каком стиле поставить старую пьесу. Впрочем, достаётся не только нам.
— А что за пьеса? — поинтересовалась Микки.
— Гамлет, — ответила Белль.
«Здорово, — с досадой подумал Румпель. — Я даже не знал, к какой пьесе он делает декорации, но как-то собираюсь выяснить, зачем ему работа!»
Видимо, его досада отразилась на лице, потому что Белль взяла его за руку и вопросительно посмотрела ему в глаза, и он не мог сделать ничего лучше, кроме как улыбнуться и покачать головой, пробормотав при этом что-то про усталость.
— Вечная классика, — отметила Микки. — Гамлета очень сложно испортить и одновременно легко.
— Качество пьесы — это качество её идей, — неожиданно для всех сказал семилетний сын Микки. — Да, мама?
— Да, малыш, — со смехом согласилась Микки и погладила сына по голове. — Его отец — поклонник Бернарда Шоу.
— И тяжёлых наркотиков, — вставил Брэдфорд.
— Спасибо, папа! Ты всегда умеешь поддержать беседу, не испортив никому настроение, — она вовсе не обиделась, только смутилась и тут же заступилась за своего драматурга: — Сэм давно завязал. Очень давно. Сейчас он даже не пьёт.
Она и сама не пила за ужином и, вероятно, не пила в принципе, из чувства солидарности. Но Ричард не смог промолчать, учитывая болезненное прошлое и любовь к наркоманке.
— Всякое случается, — примирительно сказал Клайв. — Нельзя отворачиваться от человека только потому, что он страдает такой страшной зависимостью. У всех есть шанс начать сначала.
— Это же твой слоган, — усмехнулся Голд. — Но оно и верно.
— Оно и верно, — улыбнулся ему Клайв, а потом повернулся к Микки. — Вы поступили хорошо, моя дорогая. Не слушайте Ричарда: вы даже не представляете насколько ему это известно.
Ричард раздражённо пригладил усы и отвернулся.
— А я и не слушаю, мистер Монро! — весело сказала Микки.
— О, никакого мистера Монро! Просто Клайв!
— Хорошо!
— А сложно это? — спросил Крис. — Избавить кого-то от зависимости?
Голд нахмурился и переглянулся с Белль.
— А зачем вам это, молодой человек? — опередил их с вопросом Брэдфорд и любезно улыбнулся.
— Я спрашиваю исключительно из любопытства, — вежливо улыбнулся Крис. — Очень надеюсь, что сам не столкнусь.
— Очень сложно, — ответила Микки. — Правильно надеешься. Потому что придётся пожертвовать буквально всем и вытерпеть очень и очень многое, и после этого всё равно велик риск проиграть. Многое зависит ещё и от человека. Нельзя спасти того, кто сам не хочет себя спасти. С этой точки зрения мне повезло с Сэмом, да и не я одна заботилась о его судьбе. Самым сложным было убедить его, что он может писать без наркотиков, которые он принимал, «чтобы расширить своё сознание».