Последний аккорд
Шрифт:
Чарли не ответил и снова сел на тот же низкий диванчик, увлекая жену за собой. Ричард и Румпель сели напротив них. В следующие полчаса никто не проронил ни слова.
— Мой брат это заслужил, — внезапно выдавил Чарли, рискнув разрушить комфорт, который им дарила воцарившаяся до этого тишина, и обратил на себя внимание присутствовавших.
— Мой брат это заслужил, — твёрдо повторил он. — Джонатан всегда выбирал дорожку полегче и попадал в неприятности. Я не могу привести ни одного случая, когда бы он действительно осознал свои ошибки. Я выгораживал
Чарли невольно прикоснулся к шраму на шее, который, видимо, появился там по вине всё того же Джонатана. Голд подумал, что никогда не видел его таким уязвлённым, оскорблённым и несдержанным. При этом внешне Чарльз Брайант выглядел абсолютно спокойным.
— Убить меня из-за простой просьбы модернизировать проклятые фабрики? — продолжил он. — Из-за того, что я вижу преемника в родном сыне? Из-за каких-то денег? Я всегда всем с ним делился, всем для него жертвовал.
— Чарльз… — вздохнул Голд.
— Почему я приехал сюда? И почему, зная о том, как этот человек хотел разрушить всю мою жизнь, я продолжаю здесь сидеть?
— Потому что тебе не всё равно, — вкрадчиво сказала мужу Реджина. — И ты готов его простить.
— За себя? Или, может быть, за Эдварда, который был мне большим братом, чем он? — тут спокойный и ровный голос Чарльза дрогнул. — За что именно я его прощу?
— За всё. Ты сейчас говоришь всё это лишь потому, что боишься признать, что уже его простил, — Реджина взяла его за руку и обратила его внимание на себя. — Я была на твоём месте. И даже хуже, ведь мы с Зеленой поздно узнали друг о друге. Она была для меня чужой и причинила мне много зла, но я её простила и смогла полюбить. Я сделала это совсем не потому, что так поступают хорошие люди вроде тебя, Чарли. Я сделала это ради себя, ради собственного душевного покоя, потому что иначе я бы постоянно оглядывалась назад.
— Мне кажется, что сейчас я бы мог от него отвернуться.
— Но ты ведь не отвернулся, не так ли? — напомнил Чарльзу Ричард. — Ты пришёл сюда, хотя мог не приходить.
Чарли тяжело вздохнул, соглашаясь с его словами и спрятал лицо в ладонях. Реджина, желая ободрить и поддержать, ласково обняла его за плечи. Большего она сделать не могла, но большего и не требовалось.
— Как бы то ни было, но поговорить с ним ты должен, — в заключение сказал Ричард, хотя Брайанты уже его не слушали.
Голд подумал, что последнее он сказал скорее самому себе.
Слева из коридора вышли двое полицейских и доктор Джулс Уилкинсон.
— Утром… — сказал один из копов.
— И даже утром это будет невозможно, офицер, — категорически заявил Уилкинсон стражам порядка. — Моему пациенту нужен покой. Я и так вам позволил уже очень многое из того, что считаю не допустимым.
— Вы мешаете работать.
— А вы мешаете работать мне. До свидания, офицер!
— До свидания, доктор Уилкинсон, —
Проводив их недобрым взглядом, доктор Уилкинсон наконец обратил внимание на Брайантов, Брэдфорда и Голда и поздоровался с ними как со старыми добрыми приятелями.
— Вашей семье уже можно смело приобретать абонемент в моём отделении, мистер Брайант, — весело отметил врач и тут же смутился. — Простите. Неуместная шутка.
— Ничего, — отмахнулся Чарльз. — Мы это заслужили.
— Ваш брат очнулся и хочет вас видеть.
— Хорошо.
— Я вас провожу, — Уилкинсон предупредительно указал в сторону, где располагалась палата Джонатана, приглашая Чарльза пройти за ним.
— Доктор Уилкинсон, могу ли я тоже навестить мистера Брайанта? — поинтересовался Ричард.
— Мистер Брэдфорд, я… — неуверенно пролепетал Джулс, не желая отказывать крупнейшему спонсору больницы и одновременно нарушать её правила.
— Не вижу препятствий, — разрешил Чарльз, когда доктор вопросительно на него покосился в поисках поддержки.
— Как пожелаете, — согласился доктор и повёл их за собой к палате.
Голд предпочёл остаться в комнате ожидания, и Реджина, к его удивлению, тоже.
— Готова простить Джонатана? — спросил он минуту спустя.
— Нет, но тут дело совсем не во мне, — скупо ответила она и сама задала вопрос: — Что нужно Ричарду?
— Он хочет выяснить, знает ли Джонатан что-нибудь на самом деле.
— Но он ничего не знает?
— Уверен, что нет, — устало вздохнул Румпель. — Джонатан был лишь маленькой деталью в механизме, устройство которого не понимал. Он увидел для себя выгоду и легко заплатил цену.
— Жизнь брата.
— Да, но после неудачного покушения он не смог повторить попытку, и тогда они с Эдвардом предложили сделку Принсу, не зная, с кем они эту сделку заключают. Эдвард приложил все силы, чтобы узнать это. Ты видела папку?
— Чарльз мне не показывал, — уклончиво ответила Реджина.
— Но ты её видела? — многозначительно уточнил Голд, и получив подтверждение, продолжил: — Все эти люди, чьи имена отметил Эдвард, объединились, чтоб убрать тех, кто в своём желании изменить мир стали угрожать их благополучию. К счастью, их альянс не из прочных, что также заметил Эдвард и сделал всё, чтобы этот альянс разрушить. Эдвард — настоящий герой этой истории. Герой, обречённый на смерть. Его бы убили независимо от того, продал бы его Джонатан или нет.
— Ты оправдываешь Джонатана? — она смотрела скептически.
— Ни в коем разе, — фыркнул он и дружески поддел: — Но как же ты сказала… Что-то про амнистию…
— Я тебя поняла, — ворчливо прервала его Реджина. — Не продолжай.
— В общем, Джонатан попытался спасти свою шкуру и ещё тогда, в казино, дал понять Принсу, что он сам ничего не знает и что все доказательства у прокурора Мэйна, а прошлой ночью он, видимо, заявил Ролло об обратном, из-за чего Ролло и решил убить его.
— Глупо.