Последний аккорд
Шрифт:
Голд, который ненадолго отвлёкся от своей загадки, снова подумал, что ему следует поговорить с Реджиной.
— Большое спасибо за обед! — вежливо поблагодарила Стелла и умоляюще посмотрела на мать: — Мам, можно мы с Крисом сводим Фалко в парк?
— Крис занят, дорогая, — не согласилась Ив. — К тому же если ты освободилась…
— А я тоже освободился, — весело сказал Крис и подмигнул девочке, — и с радостью схожу с Фалко в парк.
— Я не уверена.
— Не беспокойся. Я за ней присмотрю. А парк совсем недалеко.
— Пожалуйста, мам, — пискнула Стелла.
— Ладно,
Стелла и Крис пообещали, что вернутся через полчаса, собрали Фалко и отправились в парк. Остальные продолжили разговор об отпусках, путешествиях и переездах.
— Ненавижу переезды, — буркнула Робин.
— Они покупают дом на Статен-айленде, но бесится она не из-за этого, — будничным тоном пояснила родителям Коль.
— Я уверена, что Мэри-Маргарет не так невыносима, как тебе кажется, — попыталась приободрить племянницу Реджина и обняла её за плечи, но та вспылила:
— Да, она ещё хуже!
Робин рассказала о том, как Нил продал дом своему брату Лео и одолжил у отца немного денег, чтобы хватило на приличный дом в Нью-Йорке. Это обстоятельство почему-то укрепило Мэри-Маргарет во мнении, что она имеет право голоса при покупке этого самого дома, ради чего она собственно и приехала в Нью-Йорк. Робин, которая вложила не меньше, сильно расстроилась из-за вмешательства своей свекрови и вывалила свои эмоции на собравшихся.
— Осторожнее с вилкой, — мягко прервала племянницу Реджина, перехватив в воздухе её руку. — Ты сегодня точно кого-нибудь заколешь.
Робин озадаченно посмотрела на тётю, и выражение её лица в эту минуту показалось Коль невероятно забавным.
— Не смейся, криворукая, — обиженно протянула Робин. — Это не смешно! Посмотрим, что бы ты говорила на моём месте!
— Извини, — Коль пересилила себя и прекратила смеяться. — Я больше не буду. И я очень тебе сочувствую. Просто мы и так говорили об этом весь день!
— А собирались говорить о другом, — напомнила Ив о чём-то, известном только им троим. — И мне всё ещё необходимо с вами поговорить.
— Простите, но мы оставим вас минут на двадцать, — сообщила Коль всем остальным. — Пойдёмте наверх, девочки.
Ив и Робин покинули кухню, а Коль задержалась, чтобы забрать Дженни, которая как ни в чём не бывало сидела на ручках у своей бабушки.
— Мам, отдай, — с улыбкой упрашивала Коль. — Успеете ещё пообщаться.
— Не хочу, — ответила Белль, но смирилась и передала ей ребёнка. — Я не прощаюсь. Мы ещё встретимся, любовь моя!
— Не драматизируй, — ухмыльнулась дочь. — Вечно ты всё драматизируешь. Конечно, встретитесь.
Когда её шаги стихли на лестнице, Роланд предложил переместиться в гостиную. Реджина сразу же согласилась с предложением, Белль решила помочь зятю убрать со стола, а Голду доверили напитки. Приготовив кофе для Реджины и чай для всех остальных, он отнёс тяжёлый поднос в гостиную.
— Спасибо, — тепло поблагодарила Реджина, когда он подал ей кофе, и продолжила рассматривать альбом, который Крис сделал для Дженни.
— Пожалуйста, — улыбнулся Голд и тоже заглянул в альбом.
Тот как раз был открыт на странице с фотографиями Румпеля и Белль. На самой первой был изображен
— Хорошо выглядишь, — не без иронии отметила Реджина. — Сколько тебе здесь?
— Триста двадцать девять? — отшутился он и спокойно посоветовал: — Листай дальше.
Она пролистала и нашла свою фотографию, одну из немногих, которые были у Роланда.
— Не ожидала. Я польщена.
— Почему же? Ты часть семьи.
Реджина улыбнулась, сделала пару глотков из своей чашки. А Румпель снова стал мрачнее тучи, и когда она вопросительно на него взглянула, он наконец решился озвучить свои мысли.
— У тебя всё хорошо?
— У меня? — переспросила она. — Да, у меня всё хорошо. Почему ты спрашиваешь?
— Меня не покидает нехорошее предчувствие, — признался Голд. — Даже не так. Скорее, уверенность в свершившимся факте.
— В свершившимся факте? О чём ты?
— Мне кажется, что этой ночью кто-то умер, и этот кто-то как-то связан с тобой. Я знаю, что это звучит немного безумно…
— Это даже не входит в мой список ста самых безумных вещей, Румпель, — веско сказала Реджина. — Я уверяю тебя: никто не умер. Может, ты просто перебрал, и тебе приснился нехороший сон, который ты никак не можешь вспомнить?
— Вряд ли это был сон. Ты уверена, что всё в порядке?
— Я уверена. Не накручивай себя. Немного погодя ты вспомнишь, с чем это связано.
— Может быть.
— О чём сплетничаете? — весело спросила Белль, появившаяся в дверях гостиной.
— Ни о чём, — быстро сказал Голд и схватился за чайник.
— Да вот фотографии рассматриваем, — ответила Реджина, нарочито растягивая каждое слово. — Чудесный альбом.
— Да, чудесный, — согласилась с ней Белль и подозрительно покосилась на Голда.
Вечером, когда они вернулись домой и остались наедине, она задала ему прямой вопрос, и он поделился с ней своими предчувствиями. Вопреки ожиданиям, Белль не стала убеждать, что ему это приснилось, а напротив как-то поникла и выразительно на него посмотрела.
— Это как-то связано с ночным звонком? — спросила она.
— Мне звонили ночью?
— Да. Я спросила кто, а ты ничего не сказал, лёг в постель и сразу заснул.
— Но я этого не помню. Постой…
Он задумался, пытаясь вспомнить обрывки снов, которые промелькнули в его голове до образа Бэя на крыше, утопающей в белом тумане, и понял, что действительно поднимался этой ночью. Разбуженный сухостью в горле, он ходил на кухню, чтобы выпить стакан воды, и использовал телефон как фонарик. И ему кто-то звонил, кто-то смутно знакомый, но он не стал разговаривать и нажал на раздражающий красненький значок так быстро, как только смог. Восстановив в памяти этот упущенный момент, Голд тут же схватил свой телефон и через специальное приложение прослушал единственный звонок, поступивший ему в три ночи.