Последний аккорд
Шрифт:
Как-то ночью Голд оставил свою спящую жену, оделся и тихо покинул дом. На улице он переместился в лавку, где вернулся к тому, чем не занимался больше недели — поиску ответа. Мысли путались настолько, что он пришёл к очень опасному умозаключению: единственный способ узнать, Тёмный ли он — испытание смертью. Смерть была тем, что его особенно привлекало, тем, чего он боялся больше всего, и тем, что никак не мог себе позволить. Однако в ту минуту отчаяние из-за осознания собственной слабости и тотальной несостоятельности, страх потерять самого себя позволили ему пересечь черту. О том
В общем, в ту ночь Голд зарядил пистолет и выстрелил себе в живот. Он был немного не в себе до выстрела и совершенно потерял контроль над собой, своими мыслями и чувствами после того, как сделал это: сначала от невыносимой боли, потом — от осознания произошедшего и приступа паники, от которой он задыхался, лёжа на полу своей лавки и истекая кровью, и позже, когда после короткой потери сознания, он очнулся, выплюнул пулю и увидел, что ужасная рана на его теле затягивается, вскоре от неё не осталось и следа.
— Я жив… — нервно смеялся он, стоя на четвереньках на полу. — Сработало. Могло не сработать… Я ещё он, он ещё я… Вечная петля.
Голд взял тряпку, набрал воды и принялся смывать кровь с пола, не переставая смеяться.
— Ворон безглазый над крышей летает! — напевал он. — Никто не узнает, никто не узнает!
— Что не узнает? — на пороге возникла Белль.
Он не слышал, как она подъехала, и звон дверного колокольчика тоже пропустил. Быть может, она сама старалась остаться незамеченной. Ее взгляду предстал ужасный вид. Кровь была повсюду, и Румпель сам весь в ней перемазался. Вдруг он подумал, почему он не убрал всё это с помощью магии, и подавил смешок. В остальном он оставался серьёзен.
— Белль? — совершенно непринужденно произнёс Голд. — Что ты тут делаешь посреди ночи?
— Что ты тут делаешь? — рыкнула Белль, осмотревшись вокруг. — Чья это кровь? Твоя?
— Да.
— Что ты наделал? — боль, страх и непонимание боролись внутри неё с негодованием и яростью. — Выстрелил в себя?
— Да.
— Ты — Тёмный.
— Да. Я проверял.
— А если бы не вышло?! Об этом ты подумал?! — взорвалась Белль. — Подумал обо мне?! О детях?! Крису едва исполнилось двенадцать!
— Не подумал. Сразу после подумал, — виновато промямлил Голд. — Прости меня.
— Простить его! Мы должны быть союзниками, Румпель! Мы должны действовать сообща! — злилась жена. — У нас есть ответственность! Общая ответственность! Я не могу всё тянуть на себе, как и ты! Ты понимаешь это! Понимаешь?!
— Да.
— Ничего ты не понимаешь! Ты до сих пор не понял, что любое твоё решение сказывается на всех нас!
— Я понял! Я понял. Именно поэтому я ничего и не сказал тебе! — вспылил Голд. — Некоторые вещи должны оставаться за порогом! Я это понимаю, а ты — нет!
— Они всё равно на пороге! Всё возвращается. И было бы неплохо, если бы я об этом знала.
Повисло напряжённое молчание.
— Можно просить тебя не рассказывать об этом детям? — спокойно обратился к ней Голд.
— О чём именно? Обо всей истории с кинжалом, — она не прекращала злиться, — или только об эпизоде, где их папочка пытается
— Если можно, то обо всём.
— Обо всём! — передразнила Белль
— Белль…
— Нет. Я так не могу!
Она ушла, погромче хлопнув входной дверью и едва не сорвав бедный несчастный колокольчик. А вот шкафчику, на который после её ухода обрушился Голд, повезло меньше. Но минут через десять она вернулась.
— Ты полный идиот! Это что, — кричать Белль начала сразу с порога, — единственный способ был?! Зачем было притворяться, что можешь жить с этим, если не можешь?!
— Я не…
— Что ты не?! Что?!
— Ты дашь мне объяснить?! — взревел Голд, пытаясь закрыть глупый поломанный шкафчик.
— А надо что-то объяснять?!
— Если не надо — значит надо!
— Объясни себе сам! — прикрикнула Белль. — И хватит хлопать дверцей этого проклятого шкафчика!
— Это я и пытаюсь сделать! Это и пытаюсь! — защищался Голд. — И не могу не хлопать! Я её сломал!
— Так почини! И убери всё за собой!
— Слушаюсь, мэм! — съязвил Голд.
— Я… Ты… Аааа! — она почти задыхалась от ярости, а потому снова ушла.
— Раз, два, три… — медленно начал считать Голд.
На счете «пять» она вернулась, как он и ожидал.
— Придушила бы! — выплюнула Белль последнее, а потом, тяжело дыша, буркнула себе под нос: — Помощь нужна?
— Что? — не расслышал Голд.
— Помощь, спрашиваю, нужна?
— Нет! — огрызнулся Голд. — Не нужна!
— Ну и ладно!
Теперь она ушла насовсем. Ну или почти насовсем. Когда Голд всё убрал, умылся и вышел на улицу, она оказалась там, ждала его, облокотившись на свою машину.
— Ты ещё здесь? — проворчал он, радуясь тому, что она не уехала.
— А ты? — уколола Белль. — Садись в машину.
— Спасибо, но я сам.
— Садись в машину, или я с тобой больше не разговариваю! — она снова начала закипать.
— Я сяду в машину, — вздохнул Голд, улыбнулся ей и сделал пару шагов навстречу.
Белль подлетела к нему, грубо встряхнула, как нашкодившего котенка, а потом обняла крепко-крепко. Дома в гостиной, когда Белль унеслась наверх за чистой футболкой, у него резко закружилась голова и потемнело в глазах. Он осторожно сел на диван, всерьёз сожалея о содеянном.
— Румпель? — испуганно спросила Белль, когда вернулась и нашла его, болезненно-бледного и особенно мрачного. — Что с тобой?
— Кажется, давление резко упало, — предположил Голд. — Кровопотеря всё-таки сказалась.
А только ли кровопотеря?
— Вот. Переоденься пока. Не хочу, чтобы Крис случайно увидел, — она отдала ему чёрную домашнюю футболку. — А я пока приготовлю тебе чай.
— Крис спит.
— Мало ли? Вдруг проснётся. Потом иди на кухню.
Она ушла, а Голд снял с себя перепачканную кровью рубашку и ещё раз осмотрел место, куда вошла пуля. Ничего не было. С помощью магии он попытался переместить рубашку в другое место, и у него не вышло. Прикрыв глаза, смиряясь с горечью неудачи и страхом, он надел футболку и отправился на кухню, где Белль подала ему чай и сладкое печенье. Она предложила ему и нечто посущественнее, но он отказался.