Последний бросок на запад

Овчаренков Егор

Дима с любопытством посмотрел на нее.

— Нет.

— Потому что наши предки только этим и занимались, — засмеялась она.

— Ну, наши предки занимались не только этим… — многозначительно заметил Емельянов. — Хотя, честно говоря, то, как жили пять или шесть тысяч лет назад, мне нравится больше.

Злата вопросительно подняла брови.

— И чем же?

— Ну, я думаю, в первую очередь тем, что тогда люди не воевали так жестоко, как теперь…

— А еще?

— Жизнь была другой. Простой. Люди жили в пещерах, выделывали звериные

шкуры и ели естественную, чистую пищу, а не эти консервы. Здоровыми были. Существовало строгое разделение занятий: мужчина был охотником, добытчиком, он отвечал за то, чтобы в пещере всегда была еда. А женщина должна была поддерживать огонь в домашнем очаге. Разве не так?

Злата улыбнулась.

— Так.

Дима продолжал:

— Мужчины должны работать, содержать семью, а женщины, как и много тысяч лет назад, — поддерживать огонь в очаге… Не знаю, может быть, в этом и есть главный смысл жизни?..

— У меня с Мирославом так и было, — вздохнула Злата. — Только совсем никакого счастья не получилось.

Емельянов насторожился:

— А почему ты вообще вышла за него замуж?

— Ну… — по всему было видно, что этот вопрос не очень приятен девушке. — Я была совсем молодой, неопытной, а он — намного старше меня… А потом — престижно. В Югославии при Тито военные пользовались уважением. Вот они сейчас и развоевались. Но Мирослав оказался таким деспотом, извергом…

Злата хотела сказать, что это — не единственная причина, побудившая ее искать приключений с русским наемником, но почему-то не стала дальше говорить.

После долгой паузы, пристально посмотрев на девушку, Емельянов осторожно поинтересовался:

— Не жалеешь?

Та вздрогнула.

— О чем?

— О том, что произошло.

Дима гордился бы собой, будь он главной причиной, побудившей девушку бросить мужа и уйти с ним; впрочем, так оно, наверное, и было на самом деле.

— Я вообще никогда ни о чем не жалею, — с непонятной тоской в голосе ответила она.

В этой фразе Дима явственно уловил: «Теперь я целиком и полностью доверилась тебе, теперь мне не на кого больше опереться в жизни… Теперь от тебя и только от тебя зависит мое будущее».

— Надо идти, — с трудом оторвав от нее взгляд, произнес Емельянов. — Скоро будет светать. Надо найти какой-нибудь сеновал, что ли.

— Ой, как не хочется… Здесь так хорошо!

— Вставай, вставай, может быть, впереди будет деревня. А здесь ты можешь простудиться.

— Ничего, вот попадем в Италию, в Апулию, — там всегда тепло. Будем с тобой спать только на травке.

— Ну, до нее еще надо дойти… Путь неблизкий, а тебе надо отдохнуть — ты уже совсем устала…

— Ничего я не устала! — запротестовала Злата.

— Верю, верю, но тем не менее нам следует днем отдохнуть. Кроме того, у меня до сих пор ноют раны… — слукавил Емельянов, поднимаясь на ноги.

Злате ничего больше не оставалось, как последовать примеру Емельянова, и они, обнявшись, пошли по лесной тропинке.

— Тебе очень больно? — сочувственно

спросила Злата. — Куда тебя ранили последний раз?

Тот поморщился.

— В бедро. Дружок Чернышев постарался. Просто немного ноет… Не стоит беспокоиться, скоро все пройдет… — ответил Емельянов. А спустя минуту он стал развивать новую мысль: — Вот доберемся до Италии и там придумаем, что делать. Ты знаешь, у меня есть немного денег. Они, правда, лежат в банке, в Риге. Но я думаю, что их можно будет перевести в итальянский банк и получить наличными. Если только это удастся… Что-нибудь да придумаем, ладно?

— Это было бы неплохо, потому что у меня денег вовсе нет. Только те украшения, которые на мне… Но они ничего не стоят.

— Не беспокойся, я думаю, с банком «Парекс» получится. Тех денег должно хватить на первое время, а потом видно будет…

Вскоре луну закрыла набежавшая туча; идти в полной темноте стало трудно. Но потом желтый диск снова завис над головами влюбленных, тускло освещая узкую тропу.

— Только бы нам добраться до Италии… — в который раз мечтательно проговорила Злата. — Там скоро уже начнется сбор фруктов и всегда можно найти работу.

— Ты что, думаешь, я стану собирать фрукты?

— А почему нет?

Емельянов замялся. Он никогда не задумывался о такой перспективе. Он, профессиональный наемник, вдруг займется скучным крестьянским трудом? Да никогда в жизни! Но он не стал этого говорить Злате, боясь, что она этого не поймет. Он и себе боялся признаться в том, что жить, не стреляя, уже не сможет.

— Доберемся до Италии, а там видно будет…

— Да, не будем загадывать наперед… Слушай, я придумала. Километрах в… ну, не знаю сколько, — от Михайловаца на машине часа за полтора доезжали — есть городок Зелена-Яма. А отсюда он, значит, ближе. Там у меня тетка жила. Если она и сейчас там, то поможет добраться до Дубровника. Может, на машине кто подкинет.

— Это было бы неплохо.

Емельянов подумал, что машина — это лучший выход из положения. Он просчитал, что пеший путь до берега моря занял бы у них такими темпами не менее двух недель, и то — при благоприятном стечении обстоятельств…

Колонна тяжелых грузовых автомобилей, сопровождаемая выкрашенными в белый цвет бронетранспортерами с эмблемами ООН, двигалась по дороге.

Фары головной машины выхватывали из темноты то сожженный дом, то подорвавшуюся на мине и брошенную автомашину, то разбитый путевой указатель.

На заднем сиденье командирской машины сидел командир взвода вооруженных сил республики Герцеговина Вадим Чернышев и листал замусоленный русско-французский разговорник.

Вообще автомобили теперь здесь даже для хорватов стали роскошью. Бензин стоил бешеных денег. И его приходилось экономить для военных нужд.

Однако французские миротворцы, выступавшие под флагом ООН, разумеется, не могли обойтись без транспорта, способного в считанные минуты переносить пассажиров из пункта А в пункт В.