Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница

Малютин Николай Николаевич

Но также это была и идеальная возможность для субмарин осуществить групповую операцию против кораблей противника на поверхности, к чему Дёниц готовил их все первые четыре года, пока возглавлял подводный флот, так как не было никаких сомнений в том, что королевский флот непременно вмешается. Для этого Дёниц сформировал две группы атаки в дополнение к группам, которые производили разведку в фьордах, там, где должна была пройти высадка; северная группа из шести лодок заняла позицию ожидания к северо-западу от Шетландских островов на предполагаемом пути британского флота к Нарвику, а группа из трех меньших лодок ожидала ближе к Скапа-Флоу.

Неправильная интерпретация информации, полученной разведкой союзников, привела к тому, что высадка 8 и 9 апреля прошла

успешно и практически без сопротивления. Но по невероятной случайности именно на эти даты была запланирована британская операция по установке мин вдоль маршрутов к побережью Норвегии, по которым везли руду, с последующей оккупацией ключевых портов Ставангера, Тронхейма, Бергена и Нарвика, если возникла бы такая необходимость, чтобы опередить немцев. Таким образом, британские десантные группы и транспорт были уже готовы, и британская высадка в Нарвике и других местах последовала сразу же после немецкой высадки. Это обстоятельство — вместе с британской морской контратакой на немецкие силы — обеспечило идеальные условия для подводных лодок, но плохая погода и случайности войны — на этот раз удача британской морской разведки, которой в руки попала карта расположения субмарин, — равно как и возросшее число торпедных промахов, лишили их успеха.

Злое отчаяние Дёница пролилось в его дневник:

«19.04. Все операционные и тактические вопросы снова и снова упираются в невыносимое состояние торпедного оружия... На практике подлодки оказываются безоружными... Из 22 пусков в последние несколько дней по крайней мере 9 окончились преждевременной детонацией, которые, в свою очередь, привели к пуску остальных торпед в аппарате, которые тоже либо взорвались раньше времени, либо ушли мимо цели...

Нелепо, что BdU вынужден взваливать на себя продолжительные обсуждения и выяснения причин торпедных промахов и средств их избежать...»

Прин, который уже сообщал о промахах при стрельбе с близкого расстояния в стоявший на якоре транспорт, теперь проинформировал, что выпустил две торпеды в «Уорспайт» с 900 метров и обе не сдетонировали. Дёниц, не намеренный больше подвергать риску свои лодки в таких условиях, отозвал их и позвонил в Берлин Редеру, требуя разъяснений. Редер приказал провести полномасштабное расследование на следующий же день. Через месяц Дёниц узнал его результаты: «...Факты были хуже, чем кто-либо ожидал. Меня проинформировали, что правильное функционирование AZ (пистолета) в мирное время было сочтено доказанным после всего двух выстрелов, которые также не были до конца безупречны. Подобные методы работы могут рассматриваться лишь как преступные... Результаты потрясают... Верно, что был разработан механизм пуска торпеды без всплеска, но во всем остальном наши торпеды не работают. Не думаю, чтобы когда-либо в истории войн солдаты посылались в бой с врагом с таким бесполезным оружием».

Дело было не только в магнитной головке, но и сам механизм головной части был столь усложнен, что также ломался при первой же возможности.

«Теперь я надеюсь на пистолет простейшего типа, в котором ударник будет немедленно передавать удар по направлению к корме, а не так, как в наших... когда он работает от кормы вперед... Поэтому я потребовал, чтобы был скопирован как можно быстрее английский пистолет... мы прекратим пользоваться магнитным пуском, который в любом случае становится ненужным с растущим использованием противником размагничивающих устройств...».

Итак, первые девять месяцев войны подлодок закончились на нотке отчаяния.

Рано угром 10 мая Гитлер начал свою атаку на Францию ударом люфтваффе, который уничтожил 300 самолетов, стоявших на аэродромах; немецкие бронированные колонны, с трудом перевалив через линию Мажино, прокатились через Люксембург и Арденны, вошли в Пикардию, а через южную Голландию — в Бельгию; бомбардировщики и артиллерия уменьшили сопротивление вдоль

узкого клина передовых частей; танки скосили все, что попалось им на плоских равнинах страны, почти не останавливаясь до того, как они вышли к морю, и уничтожили отряды союзников и всю линию поставок и коммуникаций. В течение двух недель Голландия и Па-де-Кале были захвачены, британский экспедиционный корпус был загнан в «карман» вокруг Дюнкерка. временные колебания и чрезмерная вера в силу люфтваффе позволили англичанам осуществить импровизированное бегство через подвластную им стихию — море, а затем танки перегруппировались и рванули на юг и запад через Марну и Сену. Молниеносная скорость и явно неотразимая мощь их натиска подорвали воинский дух французов, давно уже разложенный такими же политическими дрязгами, которые сотрясали и Германию до прихода к власти нацистов.

Когда танки приблизились к Парижу, Муссолини бросился в объятия Гитлера; через неделю после этого французское правительство запросило мирного договора, и 22 июня он был заключен в железнодорожном вагоне, том самом, что использовался для подписания капитуляции Германии после Первой мировой войны, в том же самом месте, посреди Компьенского леса. На лице Гитлера в этот триумфальный момент можно было прочесть презрительную ненависть и ликование одновременно. У памятника. на котором было запечатлено падение в 1918 году «преступной гордости Германской империи», он встал руки в боки, расставив ноги, — фигура высокомерия и презрения (позже памятник был снесен).

Такая же эйфория охватила и военно-морской штаб в Берлине Даже до того, как мир был заключен, здесь предавались самым экстравагантным фантазиям по поводу мировой империи, которой правит обширный тевтонский флот. Курт Фрике, бывший главой оперативного отдела, сочинил меморандум по стратегии после «победы в войне», которую он ожидал 3 июня! Все народы оккупированных Германией стран — Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии и Франции — должны быть «политически, экономически и в военном смысле целиком подчинены Германии». Францию необходимо уничтожить как военную и экономическую силу, а ее население уменьшить настолько, чтобы она никогда больше не смогла подняться и вдохновлять на борьбу мелкие государства. В Южной и Северной Америке, Азии и Австралии Германии следует создать морские базы, а в Центральной Африке — огромную колониальную империю, простирающуюся от Атлантического побережья до Индийского океана; группы островов в Индийском океане надо превратить в военные базы. Является ли все это дополнением к «жизненному пространству» в Восточной Европе, заявленной цели политики нацистов, в меморандуме не говорилось.

Распоясавшийся Карлс, теперь командующий группой ВМС «Восток», выдвинул проект создания Североевропейского союза мелких государств и их колоний (а Фрике прибавил на полях: «Немецкая часть Швейцарии должна войти в рейх») и разделения Франции на несколько маленьких демилитаризованных немецких протекторатов. «Если война принесет нам решительное превосходство над Великобританией», то и разделение Британской империи, уступку Италии Мальты, а Гибралтара — Испании, превращение Суэцкого канала в международный водный путь (без участия Великобритании и Франции) и захват всех прав в Англо-Иранской нефтяной компании, а также приобретение баз на островах, необходимых для защиты этих владений.

Утомительно перечислять все грезы, которым предавались высшие офицеры германского военно-морского флота, сочиняя свои меморандумы и по крайней мере одну карту мира с синими границами Великого немецкого мирового рейха и его данников против красных областей англосаксонской империи, контролируемой уже Соединенными Штатами Америки. Намерение было яснее ясного: старая мечта Вильгельма захватить одним движением все то, чего в течение нескольких столетий добивались более старые империи. Это было фантастикой, и флотские программы, трезво и кропотливо следовавшие инструкциям Редера, как и прежние проекты Тирпица на будущее, с одной стороны, столь чудовищные, а с другой — достаточно обоснованные тогдашними технологиями, не представляли собой ничего, кроме перевода бумаги.