Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Редер в это время был занят спешными и явно любительскими приготовлениями к вторжению в Англию под кодовым названием «Морской лев». Как сказал с презрением глава Штаба оперативного руководства Гитлера генерал Альфред Йодль при допросе уже после войны, эти действия «были эквивалентны приготовлениям Юлия Цезаря». Сомнительно, что Гитлер воспринимал их всерьез; по словам его морского адъютанта фон Путткамера, он проявлял вялость в этом отношении с самого начала, частично из-за своего врожденного страха перед морем, через которое все операции и должны были проводиться. Кроме того, оставался вопрос с Россией; большую часть его внимания занимали крестовый поход против большевизма и весьма естественный страх перед его основными источниками
Редер знал это лучше кого-либо другого. В конце июля он приказал своему оперативному штабу составить меморандум по этому вопросу, и в нем признал, что вопрос поставок нефти решающий, и согласился, что путь в Англию идет через Москву.
Несмотря на это и на полное нарушение его программы строительства, Редер честно выполнил инструкции Гитлера по подготовке «Морского льва». Частью этого грандиозного плана, касающейся подлодок, была разведка, призванная помешать королевскому флоту войти в зону вторжения. Чтобы облегчить себе контроль, Дёниц переместил свою штаб-квартиру в Париж. Возможно, его служба к тому времени была единственной, которая не была переведена туда уже давно и не занялась, как сейчас принято говорить, «шопингом».
Магазины французской столицы блистали, как пещера Аладдина, после дефицита и урезанных рационов в Германии, а так как обменный курс для оккупационных частей был установлен весьма выгодным образом — 20 франков за 1 рейхсмарку, на 3 франка больше, чем в Берлине, то немцы могли закупать все роскошные вещи, которых они не видели в рейхе многие годы, и посылать их своим семьям.
Нет сомнений в том, что Дёниц тоже использовал эту возможность, ведь Ингеборг оставалась дома, когда он переехал.
Комплекс зданий, который он занял для своей штаб-квартиры и оперативного центра, находился на бульваре Сюше, и его окна выходили на Булонский лес. Этим он заметно отличался от бревенчатого барака, выходившего на луга в предместьях Вильгельмсхафена. Альберт Шпеер, который ходил сюда в гости из другой штаб-квартиры в Париже, которую он занял немного позже, при описании здания указывал, как разительно оно отличалось от показной роскоши в весьма экстравагантном стиле, которой окружали себя многие другие. Тем не менее, Дёниц тоже поддался развращающему влиянию: так, один старшина с подлодки, взятой британцами в плен в 1941 году, сообщил, что Дёниц захватил отель в Париже и реквизировал в нем все, включая 100 000 бутылок шампанского, которое было продано его же офицерам по 1/6 дойчмарки за бутылку, а не подводникам — за 6 марок. Таковы же были неофициальные продажи старшинам, один из которых сообщил допрашивавшим его британцам, что отпраздновал свое обручение покупкой 20 бутылок шампанского, которые он отослал семье вместе с 40 парами шелковых чулок.
Возможно, именно в это время Дёниц пришел к идее собрать коллекцию морских пейзажей кисти старых мастеров; по крайней мере, он покупал картины в течение всего периода своего пребывания во Франции и увеличил собственное собрание ковров и гравюр.
Но как бы Дёниц ни эксплуатировал побежденного врага и не потворствовал своим офицерам, особенно в своем комиссариате, которые делали то же самое, его внимание к работе и желание достичь потрясающего успеха при помощи подводного оружия оставались прежними.
Каждое утро он вставал рано и быстро шел к 9 часам в оперативную комнату, где перед настенной картой оперативной области Атлантики его уже ожидал его штаб во главе с Годтом. Карта обновлялась каждое утро в 8 часов; булавки с разноцветными флажками отмечали положение каждой подлодки; другие разноцветные флажки показывали итальянские лодки и караваны.
После изучения создавшейся позиции он выслушивал рапорт о происшествиях за ночь, о полученных сигналах, предпринятых действиях от первого офицера; второй офицер, А2, докладывал о патрулях и миноносцах вдоль маршрутов, используемых подлодками, которые покидали порт или возвращались; А3 — о полученных разведданных, радиоперехватах британских сообщений, проделанных B-Dienst,
Кроме этого, приходили рапорты от разведки люфтваффе, но позиции и курсы, указываемые в них, часто были неточными. Рапорты от агентов в нейтральных странах едва ли были более конкретными и точными, чтобы можно было ими воспользоваться — на самом деле весь его разведотдел занимался рассмотрением докладов с его собственных лодок и телефонными переговорами с B-Dienst.
Два других штабных офицера, А4, отвечавший за коммуникации, и А5 — статистика успехов и неудач, а также вопросы, которыми не занимались все остальные, — тоже выслушивались, после чего Дёниц и Годт решали, какие приказы отдать на сегодня. Имея так немного субмарин, у каждой из которых зона видимости была ничтожно мала и каждую из которых воздушные патрули вытесняли из Северного канала, было невозможно обеспечить полноценные боевые действия, и обычно они просто пытались угадать, что противник предпримет на этот раз. Часто в течение дня Дёница видели сидящим за столом перед настенной картой, с очками на носу, уставившимся на разноцветные флажки в глубокой задумчивости.
Точно такая же игра типа «угадай-ка» разыгрывалась в зале отслеживания подлодок в комплексе под зданием Адмиралтейства в Лондоне. Здесь все сообщения о подлодках, полученные с кораблей и самолетов-разведчиков, рапорты от потопленных кораблей и перехваты радиосигналов с подлодок, полученные от цепи направление — обнаружение (D/F), обсуждались и анализировались, а затем все пытались понять намерения Дёница.
Все предсказания отсылались в отдел торгового планирования неподалеку, где разрабатывались маршруты караванов. До сих пор результаты были плохими; коды немецкой «Энигмы» пока что не удавалось расколоть, цепь D/F, страдавшая до войны от недостатка средств, была все еше недостаточно широка, чтобы давать хорошие «зацепки», а пренебрежение экспертов межвоенного времени к разработке методов воздушной разведки над морем — как и сходное пренебрежение к разработке эффективного оружия поражения субмарин с воздуха или хотя бы с подходящего для этого самолета — принесло те же результаты, что получил и Дёниц от ожидаемого сотрудничества с люфтваффе.
Из ошибок обеих сторон британское самодовольство после разработки «Асдика», пренебрежение защитой торговых перевозок и взаимодействием между службами были более серьезными факторами. Это было доказано той осенью, когда подлодки неожиданно стали всплывать в центре караванов и тренировки Дёница в групповой тактике начали приносить первые успехи. Неожиданность, на которую он рассчитывал, оказалась полной; для подводников наступил «праздник»; список асов, соревнующихся друг с другом в «войне тоннажа», рос. Пока первое место занимал Отто Кречмер, «король тоннажа» на U-99, второе — Гюнтер Прин, «бык Скапа-Флоу» на U-47, а третье — Иоахим Шепке на U-100.
«20. 09. U-47 встретил караван во внутренних водах... Все лодки достаточно близко... приказано занять позиции для атаки на маршруте противника и действовать в соответствии с докладами ведущей преследование U-47.
21.09. Первая лодка, вошедшая в контакт с караваном, U-48, потопила два парохода и приняла эстафету как преследователь. В течение дня U-99 и U-100 атаковали караван с успехом, а U-65 без успеха.
22.09. Этим утром U-100 была отогнана эсминцем, который прибыл к каравану. Благодаря точным докладам преследователя этот караван был атакован в целом пятью лодками, которые изначально находились на расстоянии 350 миль от места первой встречи. Потоплено 13 судов. Этот успех достигнут благодаря: 1) раннему обнаружению каравана далеко на западе, пока конвой был еще слаб; 2) точному тактическому поведению лодок в качестве преследователей и их распределению широким охватом; 3) удачным погодным условиям...