Последний Герой. Том 1
Шрифт:
Фестиваль… бодипозитива? Это что еще такое?
— В правительстве продолжаются обсуждения инициативы по поэтапному чипированию домашних животных. Предлагается начать с регистра обязательного учёта собак, затем — по желанию, чипировать кошек.
Э-э… Что за на… Чипы? У скота? Ну-ну… ещё котов нам в базе данных не хватало. Тоже будем по отпечаткам пробивать, видимо.
— Также депутаты Госдумы обсудили новые поправки к закону «О персональных данных». Ожидается, что к концу года биометрическая идентификация может использоваться при получении части
Биометрия… чипы… Да я что, в кино про киборгов попал? Терминатор, блин…
— А теперь о погоде. Завтра плюс тридцать, атмосферное давление повышенное, уровень пыльцы в воздухе высокий — аллергикам советуют воздержаться от прогулок.
Я сплю. Это точно.
После новостей на экране появился предвыборный ролик. Седой, но крепкий мужик в дорогом костюме уверенно стоял на фоне новых домов, похожих на небоскребы, с вывеской: «ЖК Солнечный». Не знаю, что это значит, но дома зачетные. Стекло, мрамор, фонтан позади, зелень. Цветочки расставлены, но те явно для камеры. Лицо у политика уверенное, голос поставлен.
Но почему мне знакома его морда? Где я тебя видел, конь в костюме?
— Уважаемые жители Новознаменска, — начал он с небольшой паузой. — Все вы знаете, что я выдвинул свою кандидатуру на пост мэра. Я знаю, с чем сталкивается наш город каждый день. И я знаю, что с этим делать. Мы наведём порядок с мусором, завершим транспортную реформу, сделаем акцент на дворах и школах. Особое внимание уделим здоровью и безопасности детей. Каждая школа, каждый детский сад — будет под нашей опекой. Мы обеспечим местные доплаты врачам и учителям, восстановим доверие к власти.
Говорил он мастерски. Явно поработал над речью. Даже звучал убедительно. Но…
Что-то в нём не так. Улыбка — растянута, почти идеальная. А вот взгляд… холодный. Как у хищника…
И тут меня осенило.
Стоп! Какие выборы? Мэра? В Новознаменске? Да они же были… в прошлом году, вроде. Или позапрошлом. А теперь снова?
Голова загудела. Я глянул на экран, потом в угол палаты. Всё чужое. Не просто тело не моё… Год другой. Время не то. Всё не то.
— И помните, уважаемые земляки, — гипнотизировал взглядом политик. — Вальков Герман Сильвестрович всегда держит слово.
Как обухом по голове.
ЧТО???! Вальков?!
И тут я узнал его. Вальков, он же Валет. Только старый. Ах ты сука!
Бам!
Я зарядил кулаком ему в холеную морду. Раздался сухой треск, экран погас, паутина трещин расползлась от центра по краям. Сдох телек, а Валет живой.
Ничего, это тоже поправимо.
— Яровой, — дверь палаты как раз распахнулась. — К тебе посетители…
Глава 3
Это проговорил врач презентабельного вида в белом халате, правда, больше похожем на летний пиджак — карманы со строчечкой, воротничок выглажен, как на приёме у губера. На груди бейдж: заведующий отделением.
Не медбрат, не лечащий — сам зав ко мне пожаловал. За что такая честь?
В следующую
Форма — странная. Не как у нас. Почти как у гестапо, только не чёрная, а тёмно-синяя. Всё сверкает, на шевронах значится — МВД России.
Я вчитался. И замер.
Не «милиция».
Полиция.
Какая ещё полиция, вашу мать?
И тут меня накрыло. Воспоминания — целая волна, мутная, рваная. Но она шла не от меня. Не из моих прошлых лет. А из этого тела.
Я — лейтенант полиции Максим Сергеевич Яровой. Вчерашний выпускник Волгоградской академии МВД. Штабной, бумажный… э-э, червь?
Вот оно как…
Имя с отчеством прежние — спасибо хоть на том. Привыкать заново не надо. Хотя, если это сон — то фиолетово. Но, похоже, всё-таки не сон. Слишком уж реалистично. Пол холодный, босые ноги зябнут. На казанках ссадины пощипывает после боя с телеком. Пальцы чужие, но слушаются же.
Нет. Это не глюк, это уже жизнь. Только не моя. Что ж… была ваша, стала наша.
— Господи… Что с телевизором? — выдохнул врач и поправил очки, щурясь на разбитый экран.
— Сломался, — пожал я плечами и потер кулак о ладонь. Кожа — блин, нежная, как у Люськи из кафе «Весна». Эх…
— Безобразие, — гундел эскулап. — Техника на балансе больницы. Я вынужден буду…
— Спасибо, Сергей Иванович, — осадил его полкан, даже не глянув. — Мы всё уладим, решим вопрос. Сотрудник не в себе. Головой ударился, сами видите.
— Я, собственно, об этом и хотел рассказать, — не унимался врач. — Скорая, когда пациента везла, сообщила о факте черепно-мозговой. Мы уже операционную готовили. А как затылок от крови отмыли — оказалось чисто. Ни трещины, ни ссадины. И что…
— Бывает, — хмыкнул полкан снисходительно. — Врачебная ошибка, вам ли не знать.
Доктор в белой тужурке замотал головой так, что я подумал — отвалится. Вот и проверим, не сон ли это.
— Исключено! Там дежурил на скорой Фёдор Ильич. Он раньше хирургом был, пока не попросили — за пьянку. Он не мог ошибиться, у него глаз…
— За пьянку, — перебил полкан и прищурился. — Вот и выходит, что веры теперь и нет. Спасибо, доктор, за работу, но вы свободны.
Врач что-то пробурчал под нос, дескать, неизвестно, что у вас тут творится, и всё-таки вышел.
Второй полицай — подполковник, тоже немолодой, но холёный, с лицом неглупым и наглым. Шагнул к двери и плотно её закрыл. Щёлкнул замок. В палате стало тихо.
Улыбки сползли с морд посетителей, и теперь уж не осталось никаких сомнений — не нравятся мне эти гуси.
— Ну что, герой, — проговорил полкан таким тоном, будто я ему должен и скрываюсь полгода. — Устроил ты, конечно…
Судя по званию и повадкам — это начальство того самого Ярового. Теперь, считай, и моё.
— Хотел, кхм, экран поправить. Голова закружилась… — выдал я на ходу. — Ну и… Хлипкий, видать, кинескоп. Не то что у «Горизонта».