Последний Герой. Том 3
Шрифт:
Киреев поморщился, то ли от слов собеседника, то ли от его интонации, но лишь нервно кивнул, явно не понимая до конца, какие ещё именно «вопросы» Валет решает наличкой.
Герман Сильвестрович приложил палец к считывателю, встроенному прямо в замок двери. Загорелся зелёный индикатор, негромко щёлкнуло, и дверь приоткрылась. Оттуда сразу потянуло подвалом — холодом, сыростью, чем-то давно забытым и затхлым.
— Вот чёрт, ключ от сейфа забыл, — раздражённо бросил Валет и, похлопав себя по ляжкам, тяжело вздохнул. — Ладно, заходи пока внутрь, я сейчас
Киреев испуганно заёрзал, переминаясь с ноги на ногу:
— А может, я тут постою, подожду вас?
— Ты совсем дебил? Я же дверь открыл уже, она только раз в час открывается — защита такая, чтобы никто не шастал. Давай, заходи быстрее, — Валет грубо подтолкнул доктора в спину, и тот, не ожидая такого напора, будто бы не своими ногами шагнул внутрь полутёмного помещения.
«Бух!» — и тяжёлая дверь тут же захлопнулась за его спиной.
— Герман Сильвестрович! Что происходит? — закричал Киреев, колотя ладонями по холодному металлу, сжать руки в кулаки он боялся. — Выпустите меня! Я всё понял, мне не нужны деньги, я буду молчать, честно буду молчать!
Ответом ему была тишина.
Доктор вдруг услышал сзади какой-то непонятный шорох, потом что-то звякнуло. Сердце его ухнуло куда-то вниз и сжалось в крошечный комок льда. Медленно, словно подчиняясь не своей воле, Леонид Абросимович обернулся. За спиной его тянулся длинный тёмный коридор, освещённый тусклым жёлтым светом старой лампы, едва разгоняющей мрак по углам.
— Кто здесь? — жалобно и тихо спросил доктор, двинувшись по коридору на этот звук. — Люди, помогите кто-нибудь…
Он еле передвигал ноги, делая совсем крохотные шаги, но никакого сейфа тут видно не было. Просто мрачный, сырой подвал. Или старое бомбоубежище. Или… или камера-карцер. Доктор вдруг поёжился от холода и охватившего его ужаса и вовсе замер. Потом пересилил страх и пошел вглубь, приказывая себе шевелиться. Каждый шаг отдавался гулко в висках.
Коридор кончился небольшой комнатой. Доктор остановился, поражённый тем, что увидел: железная кровать с грязным ватным матрасом, маленький стол и лавка, приваренные намертво к полу. Всё выглядело в точности как в тюремной камере.
На секунду сердце доктора даже успокоилось. Если это тюрьма, значит, он всё-таки останется жив. Пусть заключённым, но живым. Вдруг снова раздался шорох и снова что-то звякнуло, похожее на звук цепи.
Леонид Абросимович резко повернулся.
— А-а! — закричал и отшатнулся он.
Из-за старого металлического шкафа метнулась тень — огромная, быстрая, словно чёрная хищная птица, расправившая крылья перед броском. Мгновение, и на горле врача сомкнулись крепкие, жилистые пальцы, словно острые когти стервятника. Сжали гортань так, что она вдавилась внутрь. Доктор захрипел в предсмертной агонии, глаза его выпучились от невыносимого ужаса. Он даже не смог произнести ни звука. Последняя его мысль была растерянной и испуганной: «Не может быть… Это вы?..»
И даже сейчас, умирая, он сохранил остатки своей интеллигентности, называя убийцу на «вы». Резкий хруст — и шейные
Человек с единственным глазом тяжело поднял голову, прислушиваясь к тишине. Он вдруг издал низкий, нечеловеческий рык, похожий на утробный стон затравленного зверя. И только теперь можно было бы разглядеть, что к его ноге, на лодыжке, намертво прикована тяжёлая стальная цепь, уходящая куда-то в глубину темноты.
Но глядеть больше было некому…
Телефон зазвонил неожиданно, резко, как будто ворвался в мои размышления. Я нехотя снял трубку и, не глядя на экран, ответил:
— Алло.
— Макс, это я, — голос Шульгина звучал встревоженно и напряжённо. — Нам нужно срочно увидеться.
— Заходи ко мне, — ответил я спокойно. — Я у себя в кабинете.
— Ты уже вышел с больничного?
— Да, сегодня первый день, даже полиграф уже успел пройти. Скоро переведусь к вам в розыск.
— Отлично, сейчас подойду, — коротко бросил Коля и сразу отключился.
Я так и не понял, чему он обрадовался — тому, что я вернулся, или тому, что иду к ним в отдел. Впрочем, времени на раздумья не осталось: буквально через три минуты в дверь моего штабного кабинета уже постучали.
Я по-прежнему сидел в одиночестве — мои напарницы так и не вышли ещё на службу. Шульгин переступил через порог, плотно прикрыл за собой дверь, внимательно оглянулся назад, будто хотел убедиться, что за ним никто не подсматривает и не подслушивает. Затем он сделал несколько шагов, походя ближе, и заговорил негромко, почти шёпотом:
— Я кое-что нарыл. Ты просил проверить этого Егорова… Ну, того зэка, который умер от туберкулёза. Ты говорил, он…
— Да знаю я, кто такой Егоров, — перебил я его с лёгким раздражением. — Я ж тебе всё уже рассказывал. Давай ближе к делу, чего нарыл-то?
Шульгин вздохнул и помолчал секунду, собираясь с мыслями.
— Короче, я нашёл, на кого работал Егоров. Совершенно случайно. Мы разгребали архивы, старые документы. Я сейчас занял кабинет заместителя начальника. Приказ ещё не вышел, но Кобра разрешила там устроиться заранее. Ну вот, разгребал я его архив и наткнулся на старый рапорт о контакте с негласным осведомителем под псевдонимом «Егор». Это и есть наш Егоров.
— И с кем он встречался? — спросил я напряжённо, чуть подавшись вперёд. — Кому он стучал?
— Ты не поверишь… — Коля достал из кармана бумажку, протянул мне. — Вот его данные. Адрес уже пробил.
Я взял листок, взглянул на написанное, и у меня внутри сразу всё рухнуло куда-то глубоко вниз. Ощущение было такое, будто меня придавило чем-то огромным, тяжёлым и неподъёмным. Будто сверху упал не просто камень, не метеорит даже, а целый астероид, который раздавил меня в лепёшку. Я не мог поверить в то, что увидел.
Фамилия, имя и отчество были прекрасно мне знакомы. Домашний адрес тоже.