Последний Хранитель Империи
Шрифт:
У дальней стены стояли двое — шейх Мурад Аль-Нахар и граф Давыдов, оживленно беседовавшие вполголоса. При нашем появлении оба обернулись.
— А, господин Вольский! — шейх шагнул вперед, его лицо озарилось улыбкой. — Рад, что вы приняли мое приглашение.
Он оказался не таким, как я ожидал. Вместо классического образа восточного правителя с окладистой бородой и в традиционной одежде, передо мной стоял элегантный мужчина средних лет в безупречном европейском костюме с лишь небольшими восточными деталями. Его тщательно подстриженная бородка и проницательные темные глаза придавали ему вид скорее интеллектуала, чем
— Господин Вольский, — граф Давыдов кивнул мне. В отличие от нашей предыдущей встречи, сейчас он был скорее сдержан, чем властен. — Рад снова вас видеть.
— Взаимно, — ответил я, с облегчением отметив его присутствие. Граф действительно сдержал слово и выступил гарантом этой встречи.
Шейх указал на низкий диван:
— Присаживайтесь, прошу вас. Абдул, подай нам чай, — произнес он с легким акцентом, который придавал его русской речи особый мелодичный оттенок.
Я опустился на мягкие подушки, ощущая их податливость под своим весом. Кабинет был обставлен с продуманной роскошью — тяжелые бархатные занавеси приглушали звуки улицы, а воздух наполнял тонкий аромат восточных благовоний, исходящий от небольшой курильницы в углу.
Я внимательно наблюдал за каждым движением шейха, изучая его жесты, мимику, положение рук. Он казался расслабленным, даже дружелюбным — движения плавные, открытые, взгляд прямой. Но я слишком хорошо знал, как обманчивы могут быть подобные впечатления. За гостеприимной маской восточного аристократа мог скрываться расчетливый стратег, готовый пожертвовать кем угодно ради своих целей. С арабами всегда все не просто.
Абдул бесшумно поставил перед нами искусно расписанные чашки из тончайшего фарфора и наполнил их ароматным чаем, от которого поднимался легкий пар. Шейх сделал приглашающий жест, но не притронулся к своей чашке, ожидая, пока я начну разговор.
— Полагаю, — начал я без лишних предисловий, встречая его взгляд, — вас интересует Реликт.
Шейх Мурад внимательно посмотрел на меня, и теплая улыбка медленно сошла с его лица, как маска, которую больше нет необходимости удерживать. Его глаза, до этого излучавшие спокойную уверенность, вдруг потемнели. В них промелькнуло что-то, похожее на глубокую усталость и… отчаяние.
— Вы прямолинейны, молодой человек, — кивнул он, и его голос стал тише, утратив налет светской вежливости. — Это качество я уважаю. В мире, полном лжи и притворства, прямота — редкий дар. — Он сделал паузу, словно принимая важное решение. — Да, мне действительно нужна ваша помощь. И речь идет о жизни моего сына.
Он извлек из внутреннего кармана небольшой медальон и открыл его, показывая миниатюрный портрет мальчика лет пятнадцати.
— Мой сын, Рашид, — в голосе шейха звучала неподдельная нежность. — Умный, смелый, достойный наследник. Моя гордость. И моя боль.
Шейх замолчал, словно собираясь с мыслями. Граф Давыдов, стоявший у окна, мягко подсказал:
— Расскажите ему всё, Мурад. Достаточно тайн.
Шейх глубоко вздохнул и продолжил:
— Мой сын умирает, господин Вольский. Умирает от древнего проклятия, наложенного на наш род столетия назад. Врачи бессильны. Традиционные лекари только отсрочивают неизбежное. — Он сжал кулаки с такой силой, что костяшки побелели. — Я объездил весь мир в поисках лекарства. Потратил почти все состояние нашей семьи… но так ничего и не нашёл.
— И путь привел
— Именно, — кивнул шейх. — После многих лет поисков я натолкнулся на древние тексты, упоминающие о Кодексе Зверя — древнем Реликте, содержащем знания о первичной магии. Тексты указывали, что в нем может быть ключ к исцелению проклятия моего рода.
Он отпил глоток чая, прежде чем продолжить:
— Я узнал, что некий господин Пахомов, торговец редкими артефактами, владеет Реликтом, который так и не отреагировал на какую-либо ауру. А это первый признак принадлежности к древним Кодексам, связанным с Покровом Зверя. Так я оказался здесь, в Петербурге, потратив последние сбережения, чтобы создать видимость богатства и заинтересовать Пахомова сделкой. — Шейх горько улыбнулся. — Конечно же, господин Пахомов играл свою игру. И, вероятно, собирался продать мне Реликт с вырванными страницами, а потом запросить еще денег за «недостающие части».
— Именно так и было бы, — подтвердил граф Давыдов. — Ворон Петербурга всегда славился своим особым методом ведения бизнеса. Он намеренно портит ценные артефакты перед продажей, чтобы потом наживаться на «восстановлении».
Я медленно крутил чашку в руках, обдумывая услышанное.
— И тогда вы решили перехватить контейнер силой, — произнес я. — Отсюда и столкновение в переулке.
Шейх кивнул:
— Отчаянный шаг человека, готового пойти на всё, ради спасения сына. Я не горжусь этим решением, но выбора у меня не было.
— Только вот контейнер оказался у нас, — я внимательно наблюдал за его реакцией.
— Да, и сначала я был в ярости, — признался шейх. — Но потом мы получили странные известия… — Он взглянул на графа Давыдова, словно спрашивая разрешения продолжить.
Граф едва заметно кивнул.
— Мы узнали о студенте с необычным Покровом, — продолжил шейх, и в его голосе появились нотки волнения. — Покровом, который не соответствует ни одному из двенадцати классических типов. Покровом, который меняет форму и цвет. Синеватое свечение, нестабильная структура… — Его глаза впились в меня, расширяясь от изумления и надежды. — Когда я услышал об этом, я не поверил своим ушам. Ведь точно такой же Покров у моего сына!
Он подался вперед, его руки слегка дрожали.
— В нашей семье раз в несколько поколений рождается ребенок с подобным Покровом. Но ни один… — его голос дрогнул, — ни один из них не дожил до шестнадцати лет. Покров словно отравляет их изнутри. Сжигает заживо. А вы… — он смотрел на меня с изумлением, — вы не просто выжили, но и чувствуете себя отлично!
Я невольно усмехнулся.
— Выжил, но не более того. Мой Покров настолько нестабилен, что меня отчислили из Академии. Он проявляется спонтанно, и я почти не могу им управлять.
— Но вы живы, — настойчиво произнес шейх. — А это уже намного больше, чем удалось кому-либо из нашего рода с таким даром. Мой сын… ему скоро шестнадцать, и симптомы ухудшаются с каждым днем.
Шейх сделал глубокий вдох, пытаясь совладать с эмоциями.
— Согласно древним легендам, это не просто аномалия, — продолжил он уже спокойнее. — Это Тринадцатый Покров. Тот, что древнее всех остальных. Покров Зверя.
Я замер, чувствуя, как по телу пробегает холодок. Шейх знал о Покрове Зверя — том самом, о котором упоминал мой предок Александр через Реликт.