Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения
Шрифт:
Люди меня слушают. Возможно, не верят, но слушают. Потому что часть моего рассказа — историческая действительность. Я тот самый астронавт, который улетел к звезде Ван Маанена и привел корабль на Землю после того, как Скотт и Марчен погибли.
Люди верят в эту часть рассказа. Но они не верят в то, что наш корабль превысил скорость света. И в то, что, прежде чем бортовой компьютер пришел в норму, я на считанные мгновения увидел картину мироздания такой, какая она есть.
Никто не верит моим рассказам.
«Старик Моряк, он одного из трех сдержал рукой… Постой, корабль там был…» [2]
Старик
На самом деле я вовсе не старик. Действительно, Космическая Службы отправила меня в отставку, но не потому, что я достиг пенсионного возраста. Просто, пока я летал, на Земле прошло много лет. Гораздо больше, чем для меня самого на борту «Зевса». Так что по реальному земному времени мне уже давно пора на покой. Но даже если бы лет прошло меньше, меня бы все равно списали — из-за травмы, полученной во время столкновения с метеоритом. Он вывел из строя корабельный компьютер и убил моих коллег Скотта и Марчена. А я повредил бедро и, несмотря на операцию, до сих пор немного прихрамываю: моя правая нога короче левой.
2
Отрывок из поэмы С.Т. Кольриджа «О старом моряке» (пер. Николая Гумилева).
Я написал «по реальному земному времени». Но годы, прошедшие на Земле, реальны не более чем время, проведенное на борту «Зевса». И то, и другое — всего лишь игры скорости света. А поскольку время и пространство — понятия неразделимые, то и настоящего пространства тоже не существует.
Безусловно, большинство людей, слышавших мою историю, верят, что меня отправили в отставку не из-за больной ноги, а из-за больной головы. В некотором смысле они правы. И все же, хотя человек может потерять рассудок, сам того не понимая, я не считаю себя сумасшедшим.
Вы думаете, расизм остался в прошлом? Только не в маленьких провинциальных городках. Мои родители в ужасе. Мало того, что их единственный сын плетет небылицы по кофейням и барам, так еще и спутался с чернокожей. Я могу их понять, ведь они гораздо старше меня. Люди другого поколения. Теперь они скорее мои бабушка и дедушка, чем мать и отец. А вот поведение молодых людей мне не понятно — как будто ненависть к не таким, как они, передалась им по наследству от далеких предков.
Барбара как будто не замечает косых взглядов, которые на нас бросают окружающие. Похоже, ей нет дела до простых смертных. Иногда мне кажется, что она здесь такая же чужая, как и я. Еще до нашего знакомства я иногда видел ее на улицах, и она всегда находила глазами мой взгляд. Однажды я заметил, что она смотрит на меня из окна гостиницы. Я часто встречал ее в барах и кофейнях, она обычно сидела за самым дальним столиком и всегда одна. Познакомились мы случайно. Дело было в кафе. Я только что закончил рассказывать свою историю и направился к выходу, а она как раз входила. Нет, мы не столкнулись, но оказались достаточно близко друг к другу, чтобы завязать разговор. И вскоре уже шли вместе по улице под светом звезд. Барбара и я. Я никогда не рассказывал ей свою историю, но уверен, она слышала ее от других…
Также я не рассказывал о видениях, которые посещают меня с тех пор, как я вернулся на Землю.
Я купил мерседес. А почему бы и нет? Могу себе позволить. Родители сочли этот поступок непристойным: как можно тратить столько денег, если не работаешь? Они насквозь пропитаны протестантской
Сейчас лето, и мы с Барбарой часто ездим за город. Я разрешаю ей сесть за руль. Мерседес ярко-красный, из-за этого кажется, что Барбара еще чернее, чем на самом деле. Чернее, но не красивее — красивее быть невозможно. Автомобиль хороший, но я сомневаюсь, что он обладает мощью мерседесов былых времен, да и ход у него не идеальный. Но я всего лишь разбогатевший бедняк и не могу отказать себе в таком подарке.
Когда я с Барбарой, у меня нет видений. Иногда мы вместе заходим в бары, но я не рассказываю при ней свою историю. Хотя она замечает, как смотрят на меня окружающие. Как на психа.
Возвратив корабль на Землю, я рассказал свою историю в Центре управления полетами. Меня слушали вежливо и задавали много вопросов. Записывали все, что я говорил. Потом отправили к психиатру, одному из тех, что работают на Космическую Службу. Судя по вопросам доктора, он заподозрил у меня параноидальную шизофрению. Все психиатры ее подозревают. Наверное, им нравится, как звучит это словосочетание — загадочно и мудрено. Думаю, они и сами не знают, что оно значит.
Доктор снова и снова просил меня рассказать о комнате с двумя окнами, в которой я оказался после того, как «Зевс» преодолел световой барьер. Я не мог описать ее ясно, потому что стены, пол и потолок представляли собой лишь слоистую темноту — за одним слоем другой, за другим третий, и так до бесконечности.
И еще мы бесконечно обсуждали стол, за которым я сидел в той комнате.
— Что это за стол, капитан Ройс?
— Просто стол.
— Деревянный или металлический?
— Не знаю.
— Вы, видимо, сидели на стуле и смотрели… э-э-э… на пресс-папье и космический корабль на столе?
— Да.
— Этот космический корабль был миниатюрной копией «Зевса»?
— Да. Точной копией, до мельчайших нюансов.
— А пресс-папье? Что оно представляло из себя?
— Я уже говорил: тогда я об этом вообще не думал. Но потом осознал, что это была Вселенная.
— Пресс-папье было круглое и стеклянное, вроде тех, которые встряхнешь, и внутри идет снег?
— Вроде того.
— Внутри него вы видели звезды? Галактики? Квазары?
— Только черноту.
— Почему вы его не встряхнули? Может быть, тогда бы вы увидели звезды.
— Как-то не подумал об этом.
— Хорошо, капитан Ройс, давайте перейдем к окнам. Первое, в которое вы поглядели… кажется, оно было слева? Расскажите еще раз, что вы там увидели.
— Гору. Но на самом деле это была не гора, а Марчен.
— Вы хотите сказать, Марчен стал таким большим, что походил на гору?
— Да. Он сидел посреди равнины, прижав колени к груди и обхватив их руками. В позе эмбриона.
— А что вы увидели за другим окном?
— Серую равнину — наверное, ту же самую. На ней лежал Скотт, огромный, как горный хребет. Именно в таких позах я их и обнаружил в салоне корабля позже, после того, как скорость упала ниже скорости света.
— Когда метеор пробил корпус корабля и воздух из салона вышел в космос, вы находились в рубке управления, так?
— Да. Скотт и Марчен отдыхали. Метеор не только пробил корпус, он смял шлюзовой отсек и повредил реле бортового компьютера, из-за чего «Зевс» и превысил скорость света. До того мы летели со скоростью чуть ниже световой.