Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения
Шрифт:
Если Шерил избавится от навязчивого сна, я погибну!
В тот день мы охотились. Начинаю припоминать.
Шерил недавно скрылась за барьером-ручьем. Я сижу на каменном полу пещеры.
Да, в тот день мы отправились на охоту.
Вдвоем.
Дальше все как в тумане.
Упорно возвращаюсь к событиям до убийства. Я — практикующий эндоаналитик, работаю с навязчивыми сновидениями пациентов у себя в кабинете на Бич-стрит. Мое благосостояние растет с каждой секундой. В профессиональных кругах считают, что у меня заоблачные цены. Не спорю. Но если перестать грабить
Пять лет я убил на изучение природы снов. Одного кюраниума недостаточно, чтобы вторгаться в чужие сновидения. Сны всегда разные, нужно заранее выяснить, с чем столкнешься, придумать способ преодолеть или изменить навязчивый сон, купировать чувство тревоги.
Чего только не насмотришься!
Женщина идет по улице, замечает отряд детей и хочет их пропустить. Все дети вооружены копьями. На полпути вожатый командует «Стой!». Отряд останавливается. «Налево», командует вожатый, и дети поворачиваются к женщине. Все девочки — в розовой униформе, все мальчики — в голубой. У каждого на шее — массивный золотой крест на золотой цепочке. Солнце скрыто за тучами, но кресты сияют и переливаются. «В фалангу стройсь!». Вторая, четвертая и шестая колонны смещаются вправо. «Сомкнуть ряды, оружие к бою. Вперед!» — приказывает вожатый. Фаланга приближается, острия копий сверкают на невидимом свету. Женщина в ужасе пятится, но натыкается на стену. Хочет убежать, но дети преграждают путь.
Я стою неподалеку и знаю, что это за дети — это те, кого она могла бы родить, если бы не пренебрегала церковью и не злоупотребляла противозачаточными пилюлями. Знаю, что она проснется до того, как ее атакуют, но моя цель — изгнать этот сон, полностью и навсегда. Я вытаскиваю ремень, подхожу к женщине, опускаюсь на одно колено, перекидываю женщину через другое. Задираю платье, спускаю трусики и начинаю хлестать ремнем по голым ягодицам. Она кричит от боли. Фаланга замирает, дети опускают копья и начинают хохотать. Сон обрывается. Навсегда.
Юноша карабкается на скалу. Он не скалолаз и напуган до чертиков. Внезапно он зависает между небом и землей, не в силах отыскать опору. Ситуация накаляется, еще немного — и юноша сорвется. Сон сменится явью. В ходе терапии я выяснил, что скала воплощает медицинский университет, где юноша учится, но ему явно не хватает навыков, чтобы стать врачом. Он не может подняться выше, потому что не хочет. И должен признаться себе в этом.
В навязчивом сне я помещаю себя на вершину утеса, сбрасываю юноше канат и кричу: «Давай вправо, там есть уступ». Юноша хватает веревку, отталкивается и, качнувшись, замечает уступ. Большой, надежный, от него идет вверх широкая расселина. Юноша не просыпается и карабкается по ней. Подъем дается настолько легко, что неудачливый альпинист понимает — нельзя цепляться за старый маршрут, нужно выбирать новый, даже если он ведет на другую вершину. Добравшись туда, он зачарованно глядит вниз и забывает свои невзгоды.
Чего только не насмотришься!
Я часто посещал сны Шерил. Сначала меня влекло любопытство. Я принимал кюраниум, ложился в постель и проникал в сознание спящей жены. Ее сны не отличались оригинальностью и быстро мне наскучили. Но еще раньше наскучила она сама. Ее наивность не была напускной, и это
Потом я встретил Дженис Роулин. В пациентах у меня ходили только богатые — другим мои услуги не по карману. Но Дженис была не просто богата, а богата до неприличия. Ее родители владели замком на реке Гудзон. Пациентки всегда влюблялись в меня, и Дженис не стала исключением. Единственный ребенок и будущая наследница несметного состояния, она была Женщиной с большой буквы. Утонченная, образованная, умная. Словом, прямая противоположность Шерил. Я мечтал жениться на Дженис, но Шерил с ее старомодными взглядами никогда не дала бы развода. А скандал мог пустить мою карьеру под откос.
Для убийства у эндоаналитика есть два совершенно полярных метода. Действовать снаружи или изнутри.
Шерил часто снилась вода. Как будто она стоит на берегу моря, а на нее надвигается огромная волна. Она поворачивается и бежит. Я повадился ставить ей подножку, усугубляя агонию. Шерил падает, переворачивается на спину, видит волну и кричит. Меня она тоже видит, но я внушил, что это всего лишь плод ее воображения. Она встает, с криком бросается наутек и просыпается за мгновение до развязки. Потом долго лежит в темноте и плачет.
Другой сон, преследовавший ее с детства, под категорию навязчивых не попадал, поскольку не приносил вреда. Наоборот, помогал. Пока в нем не появился я.
Ей снится плюшевый мишка. Шерил девять лет, она заходит в детскую, обклеенную обоями с изображением игрушек, песочниц и качелей, и принимается искать медвежонка. Но не находит, пугается. В панике ищет его повсюду. Под кроватью, под комодом, в шкафу, за занавесками, и в конечном итоге находит любимца под подушкой. Долго обнимает, укладывается вместе с ним в кровать, засыпает, и просыпается уже в нашей постели. Наутро у нее прекрасное настроение, одеваясь, она мурлычет веселый мотивчик.
На первых порах я держался в тени. Но однажды вторгся в детскую, выхватил у Шерил медвежонка и оторвал ему глаза. Потом вернул рыдающей хозяйке. Громко всхлипывая, она забралась с ним в постель, и проснулась рядом со мной вся в слезах.
Трюк с глазами я проделывал несколько снов подряд, потом сменил тактику. Отбирал медвежонка, брал его за задние лапы и с размаху бил головой об стену. От такого зрелища Шерил каждый раз просыпалась в холодном поту. Сон повторялся изо дня в день. Я перевоплощался в старика со скрюченным носом и маленькими злыми глазками, дабы сойти за очередной плод фантазии. Не хотел проколоться, как с «побережьем».
После кошмаров с медвежонком она просыпалась измученная, с опухшим от слез лицом. На завтрак пила только кофе. Со временем у нее пропал аппетит. Шерил худела и все больше замыкалась в себе. Казалось, еще немного — и она наложит на себя руки. Но вышло иначе. Она убила меня.
Похоже, я проспал целую вечность, прежде чем Шерил вновь приснилась пещера. Но наверняка не скажешь. Она карабкается на склон, замечает меня и с криком устремляется в лес. Я мчусь следом, хотя понимаю, что никогда не настигну беглянку. Она внушила мне инстинкт погони, противостоять которому невозможно.