Последний из эльфов
Шрифт:
Моя жизнь не похожа на эту,
Что спокойно когда-то текла,
И душа до сих пор не согрета
Незнакомой крупицей тепла.
Поначалу — для всех незнакома,
Время пылью осядет,
Но вот
Сердце к сердцу другому влекомо,
Отрекусь я от старых забот.
Не забуду я больше волненья,
Что преследует ночью и днем.
И в минуты отчаянья, сомненья
Образ твой
Но забвенье следа не оставит,
Уйдет, как все другое до него,
В единый миг мечта растает,
И не останется, наверно, ничего…
Тому вдруг стало бесконечно жаль несчастную ундину. "Может быть, никто не любит ее из-за ног, покрытых чешуей?" — подумал он.
— Она так несчастна…,-заметил он тихо.
— Ничего подобного! — зашипела сердито Левис.
В этот момент у Тома было такое чувство, будто Левис хотела выкрикнуть эти слова, да так, чтобы они дошли до ундины, которая даже не замечала их присутствия, или не желала замечать
— Она просто хочет разжалобить кого-нибудь…. Кого-нибудь мимо проходящего, — сказала Левис, фыркнув.
— Она же никому не навязывалась! Просто мне стало ее жаль! Что тут такого? — прошептал Том.
— Ты не представляешь, скольких людей она уже успела околдовать! Ты будешь уже не первый, если попадешься на ее удочку!
— Да ладно тебе, Левис! Ты просто ревнуешь! — хихикнул Флавиус, состроив забавную рожу, хлопая глазами, словно девчонка- кокетница.
— Вовсе нет! Просто я пытаюсь предупредить Тома. Ты уже успел забыть, что Том наш друг? — рассердилась Левис.
— Леви, ты не нервничай так, я же с ней просто поговорю, и, к тому же, она так прекрасно поет! — улыбнулся Том.
— Стой! — зашипела Левис, пытаясь схватить Тома за рукав, но вместо его рукава, она схватила пустоту: Том уже пошел по направлению к камню, где сидела ундина, да еще весьма решительным шагом. Ундина заметила его не сразу, но, заметив, чуть не упала с камня и уронила гребень.
— Эт-то ты? — заикаясь, спросила она, широко распахнув и без того большие зеленые глаза.
— Здравствуй. Эм… Как тебя зовут? — поинтересовался Том, слегка покраснев.
— Меня зовут Пропона. А ты, если не ошибаюсь, Том? Избранный? — улыбнулась ему ундина.
— Да. Откуда ты знаешь? — спросил Том, покраснев еще сильнее.
— Все знают. — Ундина сладко улыбнулась. — Не знать тебя невозможно. Ведь ты озарен светом нашего солнца, как никто другой. Ты прекрасен, как жемчужина морская, но это внешнее… А внутри ты, по-видимому, еще прекраснее?
— А… Э… О… Я… Меня… Ты ошибаешься, — выдавил Том, став словно вареный рак.
Ундина, однако, не без удовольствия заметила, что Том смущен и выбит из колеи, но безжалостно продолжала:
— Именно тебя мы ждали все это время,
— Я — не — могу, — произнес Том, опомнившись. — Мои родные будут волноваться. Я их не брошу.
— Сказки. Какие родные? Какой дом? Нет дома. Твой дом здесь. Да, Том, да! Твой дом в Перекрестье! — сладко пропела ундина.
— Нет! — рявкнул Том, забыв о приличиях. — Забудь сама. Я разберусь со Злом, но затем мне нужно вернуться домой!
Ундина надменно усмехнулась, махнула хвостом — ногами и, поправила ракушку-гребень у себя на голове со словами:
— Когда-нибудь ты вернешься сюда и будешь жить здесь до конца своих дней. А теперь прощай: мне надо добраться до дома пораньше и устроить бал в честь последнего из "черных дней".
С этими словами ундина яростно махнула ногами и исчезла в воде, не оставив на камне и следа своего пребывания. Лишь только кристально чистая вода озера пошла рябью и запузырилась, но затем утихла. Том стоял, уставившись на место, где только что сидела ундина. К нему уже мчались ребята, спотыкаясь и скользя по склону, крича что-то взволнованно.
— Том! — рявкнула Левис, останавливаясь рядом с ним и легонько хватая его за запястье, — Том!
— Не ори мне в ухо, пожалуйста! — попросил Том тихо.
— Прости! Я так беспокоилась, что она заговорит тебя до смерти!
— Не ори, прошу же! — рассердился Том. — Я же говорил, что просто пойду и познакомлюсь.
— Ну? Познакомился? Что она тебе предлагала? Прыгнуть в озеро? Утопиться?
— Она предлагала… Точнее, приказала, чтобы я остался в Перекрестье и забыл дом, — ответил Том, разглядывая водную гладь.
— А ты что сказал ей? — вытаращила глаза Левис.
— То, что должен был: после битвы я вернусь домой, и ничто меня не удержит.
— Так и надо, братец! — заявил Флавиус, пожимая Тому руку.
— Почему она говорила, что я вернусь в Перекрестье? С чего она взяла? — прошипел Том, сжав зубы.
— Ундины многое знают, задумчиво заметила Левис. — Они живут на дне морском куда дольше, чем мы на земле. Хотя, эта живет в озере, но я не знаю, есть ли в нем морской сток. Вода, по крайней мере, соленая.
Вечером, часов в восемь Том сидел в комнате у Левис и разглядывал картины на стенах, хоть и чувствовал внутренне себя очень скованно. Левис вошла в комнату с двумя чашками горячего чая. Том резко уставился в пол.
— А ты вообще где живешь? — поинтересовалась Левис, ставя чашки на стол, на плетеные подставки.
— В Лондоне, — промямлил Том.
— Это далеко? — спросила Левис.
— Очень. Дальше, чем Северная Граница, но также очень близко, почти рядом, — ответил Том, решившись наконец посмотреть в глаза Левис.