Последний конвой. Часть 2
Шрифт:
— Ну вот и все, Джон, — с довольной улыбкой провозгласил он, — для меня самое сложное позади. Через несколько часов мы уже будем над Африкой, а пока можем немного расслабиться и даже подремать. Лететь нам очень долго. Может, по стаканчику? Правда, льда нет, но не думаю, что тебя это остановит. Так ведь?
Джон мысленно выругался и согласно кивнул. Выпить действительно нужно, последний раз летать приходилось лет пятнадцать назад, если не больше. Нервы на пределе.
Генерал с довольной улыбкой извлек откуда-то из заднего кармана армейскую фляжку и принялся разливать по
— Я положил тебе последнюю бутылку в груз. Остатки моего неприкосновенного запаса. Мне она уже ни к чему, а тебе пригодится. Только сильно не налегай. Жара…
Выпитый виски и однообразный ландшафт из облаков под ровный гул двигателей и бесконечную болтовню генерала подействовали расслабляюще. А может сказалось недосыпание — в последние двое суток было слишком много суеты и хлопот. Джон внезапно для себя погрузился в глубокий и спокойный сон без сновидений.
— Джон, — сказал Макферсон, — неважно кого изберут главнокомандующим на «Ковчеге», ему все равно придется подчиниться, когда придет «Спаситель». Миром будет править тот, у кого в руках «ключ». Когда спасение собственной шкуры зависит от чужой воли, преклоняют колено и сильные, и мудрые, независимо от национальности и цвета кожи. Ведь жить хотят все одинаково сильно.
Америка — великая страна, и наш народ достоин того, чтобы иметь светлое будущее. А вот что касается остальных, я не уверен. Это нужно хорошенько обдумать и тщательно взвесить. Кого-то ведь можно и пропустить в новый мир. Всегда найдутся достойные. Например, для выполнения тяжелой физической работы или в качестве личной обслуги переселенцев. Ну а кому не повезло, значит, такова воля богов. Динозаврам ведь тоже когда-то не повезло.
Историю пишут победители, Джон. И я очень надеюсь, что американцы смогут вновь испытать гордость за свою страну, вернут себе непоколебимую веру в исключительность Соединенных Штатов и особую миссию американского народа, несущего свет демократии, свободу и справедливость остальному миру.
Как ты считаешь, Джон, я прав? Должность президента спасенного человечества стоит того, чтобы рискнуть жизнью?
Он проснулся от грубого толчка и ошарашено огляделся по сторонам, не в силах осознать где находится и как вообще сюда попал? Память вернулась с опозданием на полсекунды, и пришло понимание, что идиллия безмятежности разрушена окончательно. Что-то пошло не по плану.
Макферсон отчаянно сражался со штурвалом, самолет швыряло, как весельную шлюпку в девятибалльный шторм, а затянувшееся черными тучами небо рассекали длинные ветвистые молнии.
— Что случилось? — сонно пробормотал Шеридан, все еще пытаясь разобраться в ситуации.
— Помоги мне, Джон, — промычал генерал, — тяни штурвал на себя.
Самолет трясло, словно пикап на заброшенной грунтовке. Разряд молнии прочертил зигзагообразную черту через все небо и наполовину ослепил Джона. Перепугавшись не на шутку, он вцепился в штурвал, потянул на себя изо всех сил. Вибрация стала еще сильнее, горизонт заплясал влево-вправо,
— Все плохо, — констатировал генерал сквозь зубы, — вышел из строя автопилот и прихватил с собой половину приборов, — он в отчаянии шарахнул кулаком по пульту, — самолет потерял высоту и оказался в центре грозы.
В голосе генерала послышался восторг.
— И это в сердце Африки! Совсем погода с ума сошла, под нами самая большая в мире пустыня, а тут ливень хлещет.
— Далеко еще? — уточнил Шеридан.
— Прилично, — не стал вдаваться в подробности генерал, — примерно час лету. Точнее сказать не смогу, навигация шалит. Нужно дотянуть хотя бы до Южного Судана. Вот только у нас нет этого часа, горючее на исходе. Еще и движок…
— Что с двигателем? — вскинулся Шеридан.
Вот знал же, что добром не закончится.
— Сам посмотри, — кивнул головой Макферсон.
Только сейчас Джон разглядел, что из под правого крыла тонкой струйкой вьется дымок.
— Не дрейфь, Джон, — рассмеялся генерал, — Боинг — надежная машина! Мы даже на одном движке лететь сможем, а у нас их еще целых три. Правда сесть на одном двигателе не получится, мощности не хватит, но ведь нам это и не требуется.
— Господин генерал, вы сейчас говорите серьезно?
— Абсолютно! — засмеялся Макферсон, — отказ одного двигателя — штатная ситуация, которая даже не считается авиационным происшествием.
— И что нам теперь делать?
— Продолжать полет и молиться.
Глава 6
Лидия
24 февраля 32 года (вроде бы утро, но пока совсем темно)
Увы, из-за бури двигались мы очень медленно, а затем и вовсе остановились. Насколько я поняла из невыносимо хрипящей и завывающей, как Кентервильское привидение, рации, произошло что-то неординарное. Прямо ну вот совсем из ряда вон…
Однако говорить об этом открыто в эфире не стали, как всегда темнят наши руководятелы, наводят тень на плетень в не такой уж и ясный день. На мой взгляд, это самый настоящий идиотизм. Все равно ведь шила в мешке не утаишь. На кой черт разводить секретность в нашем маленьком сообществе? Все равно новости и слухи разлетаются по лагерю со скоростью звука. Боятся паники? Да от безызвестности, особенно когда ты плетешься со скоростью улитки где-то почти в самом хвосте колонны, фантазия иногда так разыгрывается, что мама не горюй. По себе знаю. Реальности нипочем не поспеть за моим воображением. Какие только кошмары и ужасы в голову не лезут.
Быков немедленно скомандовал «стоп конвой» и всем категорически запретил покидать машины в связи с непогодой.
— Ждем окончания бури, — провозгласил он в тишине салона, отключив рацию, — как только стихнет ветер, будем строить лагерь для дневки.
Значит, ночной переход окончен. По идее, уже давным-давно утро, но за окном непроглядная темень, а точнее, серая мгла пыльной бури. Где мы? Ничего не понять. Буквально в двух шагах от машины видимость падает практически до нуля. Даже не по себе становится.