Последний конвой. Часть 2
Шрифт:
Вот эти самые ученые и выдумывают иногда постфактум, оправдания для «ночи длинных ножей» или «ночи разбитых витрин» (прим. другое название — «хрустальная ночь») и с высокой трибуны, а также в газетных публикациях донесут истину народным массам от имени верховного правителя. О предпосылках создавшейся революционной ситуации и наиболее благоприятном выходе из нее путем репрессий отдельных слоев нелояльного к власти населения. Чтобы остальные слои этого самого населения спали спокойно и не дергались, когда люди в черной форме перерезают глотку соседу, а в спальне насилуют жену и дочь
Что вы сказали?
Вы утверждаете, что Гитлер был великолепным оратором и сам писал тексты собственных речей?
А разве я о Гитлере сейчас говорю?
Да, Гитлер фигура одиозная, но даже на него работал начальник управления пропаганды НСДАП (прим. Нацистская партия, официально Национал-социалистическая немецкая рабочая партия Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei или NSDAP) Йозеф Геббельс (прим. немецкое произношение Гёббельс; нем. Paul Joseph Goebbels) и Имперское министерство народного просвещения и пропаганды (прим. Reichsministerium fur Volksaufklarung und Propaganda; RMVP, также известное как Министерство пропаганды Propagandaministerium), которое контролировало содержание прессы, литературы, изобразительного искусства, кино, театра, музыки и радио в нацистской Германии. А у Бенито Муссолини было свое Министерство популярной культуры (прим. итал. Ministero della Cultura Popolare, обычно сокращенно MinCulPop), позже переименованное в «Секретариат по делам печати и пропаганды».
Так что без этой самой пресловутой пропаганды и философского обоснования неизбежности применения насилия никак не обошлось. Сосед же не отдаст коров по собственной инициативе. А вот если его обозвать врагом народа, кулаком-мироедом и расхитителем государственной собственности с целью личного обогащения, вот тогда — да. Насилие становится праведным гневом народных масс во имя торжества справедливости.
Ну а что до жены и дочки, так ребята горячие, давно на фронте, изголодались без баб. За всеми ведь не уследишь. Но виновные непременно будут наказаны по всей строгости закона. Потом! Когда победим всех внешних и внутренних врагов.
Поэтому не надо все валить с больной головы на здоровую. Гитлер, Муссолини, да хоть бы и сам Цезарь всегда имели «правой рукой» великолепных помощников и последователей, не только обосновывавших необходимость повсеместного истребление цыган, евреев или рыжих, но и помогавших настроить и отладить работу механизма уничтожения «лишних» людей в собственном государстве.
Эксимиализм в этом плане не вышел из привычного шаблона. «Министерство пропаганды» и красивые речи с высоких трибун, всемирная поддержка инициатив Райта и скромный ропот ничего не понимающего народа, у которого люди в черной форме принялись отбирать личные вещи и недвижимость.
По какому праву?
В тоталитарном обществе «право сильного» никогда не оспаривалось, так как являлось легитимным, то есть неотъемлемым атрибутом действующей власти. После катастрофы его заменили на эвфемизмы — «высшее благо» и «во имя человечества».
И ведь не поспоришь, злодеяния власть имущих всегда и во все времена прикрываются самыми напыщенными лозунгами, а творимые ими мерзости совершаются исключительно для блага и процветания народа.
Задача проста — обеспечить минимальные индивидуальные человеческие потребности и заставить работать по четырнадцать — шестнадцать часов в сутки на благо государства. Задушить на корню любые протесты в среде нелояльного населения, обеспечить порядок на улицах, бесперебойную работу промышленных предприятий и общественного транспорта.
В то время, когда мир рушится, проваливается в безумие, хаос и неразбериху, власти вводят комендантский час, улицы патрулируют солдаты с нашивками «черного солнца», получившие право стрелять без предупреждения в любого, кто покажется подозрительным.
Это ли не фашизм в чистом виде?
И не нужно приплетать сюда обязательное деление населения на фракции по национальному, половому или религиозному признаку, форме черепа или цвету волос. Все это глубоко вторично и к истинному фашизму имеет самое опосредованное отношение. Ведь в основу эксимиализма легла самая безукоризненная идея — сплочение народных масс в единое целое для противостояния природным катаклизмам. А ради высокой цели можно немного пожертвовать правами и свободами отдельных граждан.
Поймите, говорили они, комендантский час и патрулирование военной комендатурой вводят не просто так, а для наведения порядка на улицах и избавления от преступности. Да и по большому счету, спать нужно по ночам, а не шляться по кабакам. Нарушители сами виноваты, что не соблюдали установленные правила.
А что касается изъятия частной собственности, так никто и никогда не отнимал последнее. Это все враки и козни врагов народа. Забирали только излишки, накопленные неправедным образом жизни, а затем перераспределяли среди нуждающихся. Все во имя и для блага человечества!
Но да, в чем-то «прохфессора и акадэмики» оказались правы, при эксимиализме деление на касты и сословия все-таки проявилось. Но скорее как следствие, а не первопричина. Унтерменшами назначили вынужденных переселенцев, ограничили в правах и лишили полноценного гражданства. А что прикажете делать, если ресурсов на всех не хватает? Новых коров взять больше негде. Чтобы хватило всем понемножку, нужно отнять у тех, кто имеет излишки. А когда излишков уже совсем-совсем не осталось, а тысячи голодных ртов выстроились в бесконечную очередь? Тогда отобрали последнее у тех, кто имел еще хоть что-нибудь. Но опять же, не для себя. Не из прихоти и не по злобе, а во имя и для блага. Так и запишите в скрижали истории.
Ну хорошо, сегодня отняли и поделили, а где взять завтра еще?
И рады бы теперь поймать в переулке, аккуратно взять за галстук и как следует встряхнуть тех самых умников и умниц от длинного и тонкого еврейского хвоста, громогласно вещавших на кафедрах о вреде террора и насилия, пропаганде ксенофобии и расизма, отрицании принципов гуманизма и национальной нетерпимости и т.п.
Повторяю, рады бы поймать, прищемить как следует этот самый крысиный хвост, а затем спросить, приставив заряженный кольт к виску — «а что нам теперь делать-то прикажете?»