Последний конвой. Часть 2
Шрифт:
— Стив, — голос политрука стал мягче, исчезли стальные нотки, даже презрительная интонация куда-то улетучилась, — прежде чем ты нападешь, дай мне, пожалуйста, одну минуту, чтобы объяснить. Я ведь не сильно много прошу? Всего одну минуту.
У Стивена непроизвольно дернулся уголок рта. Нервный тик, наверное.
Зачем он тянет время и заговаривает зубы?
— Лидия Андреевна рассказала вам про червей в озере. Иваныч заразился. Он сам попросил помочь ему уйти. Спасти старика было нельзя, слишком велико поражение органов.
Стивен молчал.
— Мне незачем лгать.
Стивен и теперь промолчал, но что-то неуловимо изменилось. Бешеный напор адреналина иссяк, зрачки слегка расширились, кровь прильнула к щекам. Пульс в черепушке прекратился.
Чекист тоже это заметил, опустил пистолет, демонстративно засунул в кобуру.
Риск, как дополнительный аргумент убеждения? Или рассчитывает на порядочность? А вот это зря! У обитателей гетто не бывает моральных принципов. Никаких!
Сейчас самый удачный момент для прыжка.
Но Стивен все еще медлил, сам не зная почему.
— Ты многого не знаешь, — задумчиво пробормотал политрук, извлекая из подсумка фонарик, — когда-то давным-давно Иваныч спас мне жизнь. Я потом расскажу.
Он поднял голову и отдал команду, стараясь не повышать голос:
— Лови!
В Стивена, кувыркаясь, полетел фонарь. Он поймал его резко выброшенной левой рукой, не отводя взгляд от политрука. Это несложно, всего лишь результат длительных тренировок. Когда у тебя больше одного противника, волей-неволей приходится развивать внимание и боковое зрение. В такие моменты Стив не столько видел окружающее пространство, сколько ощущал неведомым шестым чувством. Он просто знал, что происходит вокруг.
Например, прямо сейчас к грузовику кто-то идет. Судя по шагам, подросток. Ступает легко, едва слышно, при этом немного пришаркивает, словно ленится высоко задирать ноги.
Да это Мишка!
Плохо дело. Если и предпринимать какие-то действия, то прямо сейчас, пока Михаил не попал в сектор стрельбы.
Но нужно ли?
Сомнениями заволокло разум.
Мог Иваныч поступить так, как рассказал политрук?
Да, мог. В том-то и все дело, что мог. Поступок вполне укладывается в характер Петра Ивановича. Он всегда беспокоился о других сильнее, чем о самом себе. И был очень убедителен, когда заставил Стивена лить солярку на пол кабины. Мы ведь в тот момент действительно поверили, что опасности больше нет. Поверили и расслабились, и даже не осмотрели старика, когда вода схлынула из кабины.
Убила ли соляра червей?
Судя по всему — нет.
Он знал? Подозреваю, что догадывался. Но не мог поступить иначе. Не хотел рисковать чужими жизнями. Значит, он уже тогда для себя все решил? Спас грузовик и пассажиров, пожертвовав собой.
Стивен непроизвольно сжал кулаки, и вновь Гейман заметил движение, но не отреагировал. Он прекрасно понимал, что сейчас творится в мозгу юноши, и давал тому возможность сделать правильный выбор.
А когда Иваныч понял, что все-таки подхватил паразитов, обратился за помощью к политруку. Кто еще может хладнокровно пустить пулю в затылок безобидному старику?
Вот он, Стивен, смог бы?
Наверняка — нет.
Значит, сидел бы и смотрел, как мучается умирающий старикан?
Да,
А Чекист выполнил последнюю волю — помог совершить эвтаназию. Иваныч умер быстро и без мучений. Может быть, это даже более гуманно по отношению к старому товарищу, чем сидеть рядом, горестно вздыхать и ждать неминуемой кончины обреченного.
— Вот что, Стивен, сейчас я повернусь к тебе спиной, и прежде чем ты огреешь меня фонарем по голове, запомни, что прикасаться к телу Иваныча нельзя. Паразиты очень шустрые и кусают совершенно безболезненно. Даже не заметишь, как перепрыгнет в тебя. Ты же ведь не торопишься на тот свет?
Гейман так и не дождался ответа.
— Посвети сюда, я тоже не хочу заражаться. Во всяком случае сегодня умирать не планировал.
Он наклонился над телом, ухватился за ворот куртки, рванул. С треском отлетело несколько пуговиц. Лацканы распахнулись, обнажая впалую грудь старика.
Стивен опустил пятно фонаря пониже, и его чуть не стошнило. Зрелище и впрямь не для слабонервных. Вся грудь и живот Иваныча были исполосованы вдоль и поперек, ходы червя уже почернели, а кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Словно тело пролежало несколько дней на открытом воздухе.
Как в таком состоянии Иваныч еще мог ходить?
Стивен почувствовал ком в горле и отвернулся.
Это была его вторая ошибка…
Неприятное зрелище отвлекло внимание от главного — контроля окружающей территории. Ведь знал же, что Мишка идет к машине? Знал! Почему выпустил из виду?
Внимание Стивена привлек странный звук, который просто не может издавать человеческое горло. Что-то очень похожее на клекот раненой птицы. Очень большой и глупой птицы с пистолетом в руках…
Рот искривлен в страшной гримасе, руки, сжимающие «беретту», трясутся, слезы градом катятся по щекам. Все, что смог выдохнуть, мало походило на человеческую речь, но смысл был понятен и без слов:
— За что?
Глаза безумные, и бледный как смерть.
— Убью!
Стечкин, будто сам по себе, прыгнул в руки Чекиста.
— Мишка, нет! — завопил Стивен, с ужасом понимая что сейчас произойдет непоправимое, — убери пистолет!
Со щелчком лопнула пружина, и боевой хронометр вышел из строя.
— Миша, убери пистолет!
Стивен сделал шаг вперед, закрыл Михаилу обзор, загородив собой от политрука, но Мишка уже ничего не видел, зажмурил глаза и дрожащим пальцем нажал на спусковой крючок. Негромко кашлянула «беретта», Стивен почувствовал удар в грудь, эхом отдавшийся в спине. Рефлекторно посмотрел вниз и увидел маленькую аккуратную дырочку на кителе с левой стороны груди.
И все-таки в сердце.
Мишка наконец-то решился разлепить веки, и их взгляды встретились. Таких огромных щенячьих глаз Стивен не видел никогда в жизни…
На этот раз сознание не отодвинулось назад, а увеличилось в размерах во много раз, заполняя собой все окружающее пространство. Словно воздушный шар, раздуваемый горячим воздухом, он становился все больше и больше. Происходящее стало восприниматься четче и острее, словно ужаснувшись неизбежному, мозг пытался запомнить последние секунды жизни.