Последний козырь Президента
Шрифт:
– Так точно, я! – ответил я и зачем-то встал из-за стола.
– Вы, майор, знаете, что это дело на контроле в ГЛАВКе? – продолжал наезжать на меня чёрный эбонит.
– Так точно, знаю!
– А если знаешь, то почему не работаешь? – неожиданно перешёл на «ты» начальственный бас. – Почему до сих пор в кабинете задницу в кресле греешь, а не на месте происшествия? – изрыгнул праведный гнев старенький микрофон так, что даже мембрана задрожала от негодования.
В это время дверь в кабинет открылась, и стоящий на пороге Кавалеров многозначительно кивнул головой влево,
– Я как раз собирался это сделать, – учтиво ответил я, но эбонитовый ветеран выразил своё презрение короткими гудками.
Было немного обидно, но всё укладывалось в давно известную формулу «я начальник – ты дурак». На мгновенье я представил себе собеседника – страдающего одышкой и лишним весом начальника Управления полковника полиции Черенева, который с чувством выполненного долга бросает на рычаг телефонную трубку, и, привычно массируя левую половину груди, хорошо поставленным голосом произносит: «Бездельники! Ничего без меня не могут»! А если в кабинете в это момент находится кто-то из подчинённых, то Черенев обязательно добавляет: «Уйду я от вас! Здоровья уже нет с вами, дураками, бороться»!
По неписаным, но хорошо известным всему личному составу правилам, подчинённый после этих слов должен произнести короткую, но пламенную речь, смысл которой укладывался в одну фразу: «Не уходите, а то как же мы здесь без Вас»!
Рассказывают, что лет пять назад один толковый опер вместо привычной тирады произнёс: «А Вы, товарищ полковник, не с нами боритесь, а с преступностью. Глядишь, и окажется, что мы не такие уж дураки»!
Говорят, что в тот день Черенев так кричал, что секретарша от страха описалась, а кукушка в часах, висевших на стене приёмной, навсегда лишилась голоса. От неминуемого увольнения наглеца спасло лишь то, что его быстро-быстро перевели в ГЛАВК, где он, как розысник, был на хорошем счету.
В дежурную «Газель» я запрыгнул практически на ходу. Коллеги подвинулись, уступая место, и, к моему удивлению обошлись без едких замечаний. Секрет их сдержанности был прост: они знали, куда мы едем и что увидим, я же с растлением малолетних столкнулся впервые, и что меня ждёт в конце поездки, не догадывался.
Через полчаса наша группа стояла посреди пыльного и полутёмного сарая, расположенного на заднем школьном дворе. Сарай был забит старыми поломанными стульями и партами, ржавыми вёдрами, лопатами и голиками от старых веников. В углу сарая были разложены маты, на которых военрук и трудовик, укрывшись от зоркого директорского ока, периодически закусывали. Пустые бутылки из-под водки валялись здесь же.
Двери в сарай закрывались на навесной замок, который открывался не только ключом, но и голыми руками, путём приложения к нему небольшого физического усилия, то есть при помощи рывка. Этот секрет Полишинеля нам продемонстрировал приглашённый в качестве понятого физрук. Именно в этот сарай Шоколадник и заманил свою очередную жертву – двенадцатилетнюю Олю Цаплину.
– Кажется, наш друг в этот раз сильно торопился, – сделал заключение эксперт-криминалист Михалыч, подбирая обрывок обёртки
Кроме обёртки, под матами нашли разорванные девичьи трусики, на которых были подозрительные пятна.
– Возможно, следы семенной жидкости, – пояснил Михалыч, упаковывая вещественное доказательство в полиэтиленовый пакет. – А это уже кое-что значит! – многозначительно произнёс криминалист, подняв указательный палец.
В тот день мы сделали всё, что могли: опросили свидетелей, ещё и ещё раз обшарили сарай, составили со слов потерпевшей девочки композиционный портрет преступника – фоторобот, и циркулярно разослали по всем полицейским отделениям, но этого было мало.
Три дня мы активно трясли всех, кто ранее был судим за аналогичные преступления, но тщетно.
Через три дня не по своей воле мы всей группой снова вошли внутрь этого же сарая. В добавление к картине трёхдневной давности, в углу сарая на пыльных матах лежал труп мужчины, сильно похожий на составленный нами фоторобот. Руки у и ноги мертвеца были связаны капроновым жгутом, а рот туго забит кляпом. В качестве кляпа неизвестный мститель использовал несколько плиток шоколада, которые прямо в обёртке забил в рот насильника.
Умирал педофил мучительно, о чём свидетельствовали выпученные от ужаса остекленевшие глаза и посиневшее от удушья лицо. Молоденькую уборщицу, неосмотрительно приглашённую в качестве понятой, стошнило прямо на маты, что затруднило и без того непростую работу экспертов.
– Я и без вскрытия скажу, что смерть наступила от асфиксии, – равнодушным тоном сообщил судмедэксперт. – Вскрытие, мы, конечно, проведём, вдруг в желудке ещё какие-нибудь сюрпризы окажутся, да и время смерти уточнить требуется.
– Интересный узел, – в свою очередь сообщил наш криминалист Михалыч, после чего тщательно сфотографировал сам труп и несколько раз связанные за спиной капроновым жгутом руки мертвеца. – Я такого узла раньше не видел. Надо специалистам показать, – и он аккуратно срезал и упаковал в полиэтиленовый пакет нейлоновую верёвку.
Ещё пару дней понадобилось для проведения экспертиз и опознания. Чтобы не травмировать девочку, опознание проводили по фотографии, после того, как в морге лицо убитого привели в более-менее нормальное состояние. Забегая вперёд, скажу, что и результаты экспертиз, и опознание подтвердили, что в сарае обнаружен труп разыскиваемого нами Шоколадника.
Это убийство повисло на нашем отделе очередным «глухарём», так как осмотр места происшествия ничего не дал, а свидетелей не было. И только школьный сторож показал, что ночью слышал звук заехавшей на задний двор машины. Сторож был старенький, и пока доковылял до сарая, автомобиля уже и след простыл.
– Я замок проверил – на месте, потом сарай обошёл. Всё вроде в порядке, ну я к себе в подсобку и вернулся, – сообщил престарелый секьюрити. – Саму машину я не видал, но могу сказать определённо: не нашего автопрома работа! Движок тихо-тихо бормотал, в общем, хорошо отрегулирован двигатель, не то, что наши тарахтелки!