Последний козырь Президента

Овчаренко Александр

– Осень, дождь, лужи на асфальте, – шептал я себе под нос. – Нет, дождя не было, дождь прошёл раньше. Я шёл по мокрой опавшей листве, багряные клёны, иномарка красного цвета, цвета…

– Давай закрывай его в СИЗО! – кричал кому-то по телефону Юрий. – Ты, главное, его задержи, хотя бы временно, а доказательств у меня на него – воз и маленькая тележка! Закрывай!

И в тот момент, когда я услышал про изолятор, у меня в голове всё стало на места – пазлы сложились, как по волшебству и память услужливо нарисовала полную картинку былых событий.

Осенним

днём я шёл по улице Матросская тишина. Накануне прошёл дождь, на асфальте не успели просохнуть лужи, пахло сыростью. Я шёл и любовался багряными клёнами, но на душе было неспокойно. Почему? Потому что я боялся заболеть туберкулёзом. Почему туберкулёзом? Что за бред? Нет, не бред. Туберкулёз у меня всегда ассоциировал с тюрьмой, верней, с изолятором. Матросская тишина! СИЗО! Исса Усманов! Я допрашивал его в тот день по убийству Воронцова. Он просил, чтобы его до суда оставили в Москве, так как опасался, что у себя на родине он до судебного заседания не доживёт. Помнится, он сказал: «Моя информация должна Вас заинтересовать». Потом мы с ним около часа беседовали, после чего Усманова отвели в камеру, а я ушёл.

Я шёл по мокрым опавшим листьям, пахло сыростью. Я должен был что-то доложить своему начальнику Баринову. Должен… но что именно? Не помню! Контузия сыграла со мной злую шутку: я начисто забыл полученную от Иссы информацию. Забыл и не доложил! Я сбежал! Имитировал свою смерть и сбежал, как мне тогда казалось, сбежал от наружного и ещё бог знает какого наблюдения. Какое мальчишество! Верх непрофессионализма! А потом было метро, станция Лубянская и взрыв.

Нет! Довольно! Дальнейшие воспоминания здоровья мне не прибавят и к истине не приблизят. Надо вспомнить, что именно говорил на допросе Усманов. Проще вызвать Алексея и попросить, чтобы Иссу допросили ещё раз. Пусть сыграют с ним в открытую: скажут, что полковник Каледин погиб во время террористического акта и информация утрачена. Бред! Прошло больше пяти месяцев. Усманова наверняка выслали обратно в Чечню, и жив ли он сейчас – вопрос!

– Харитонов! – приоткрыв дверь, прокричал один из оперов. – Тут к тебе посетитель, вернее, посетительница.

– Пусть заходит, – откликнулся Юрий, на секунду оторвавшись от телефонной трубки.

В кабинет осторожно вошла молодая женщина.

– Я на счёт угона, – пояснила она и, не дожидаясь приглашения, так же осторожно опустилась на стул.

– А ко мне по другим вопросам не обращаются, – мимоходом сообщил Харитонов и сгрёб со стола бумаги:

– Валерий Сергеевич, мне на полчаса срочно отлучиться надо! Поговори, пожалуйста, с посетительницей. Она, наверное, заявление об угоне пришла подавать.

– Я заявление подавать не буду, – тихо произнесла женщина. – Я по другому вопросу.

Опытным глазом я отметил округлившийся живот посетительницы.

«Примерно четыре месяца», – прикинул я срок беременности.

Это было более чем странно. Обычно в наше заведение и по повестке людей не всегда дождёшься, а тут женщина пришла

добровольно, несмотря на своё «интересное» положение.

– Я майор Васильчиков, – представился я. – Можете называть меня Валерием Сергеевичем. Так что у Вас произошло?

– Моя фамилия Поташова, – продолжила женщина тем же тихим голосом. – Мария Поташова. Я работаю диспетчером на платной автомобильной стоянке. Вчера во время моего дежурства со стоянки угнали автомобиль.

– «Мазду» красного цвета? – не выдержал я.

– Да, «Мазду» красного цвета, – подтвердила посетительница. – Вчера, когда меня ваши сотрудники опрашивали, я сказала, что мужчина, которого я видела при просмотре записей видеонаблюдения, мне незнаком.

– А сегодня Вы в этом уже не уверены, – подсказал я.

– Наоборот, – воспрянула Поташова, и голос её окреп. – Сегодня я как раз уверена! Я знаю, кто это.

– И кто же?

Однако Поташова вдруг замкнулась в себе и замолчала. Так ведут себя люди, которые вдруг по каким-либо причинам передумали давать показания.

– Судя по тому, что Вы его знаете, – подсказал я посетительнице, – это ваш знакомый. Так?

Поташова еле заметно кивнула.

– Вы или знаете его по месту жительства, или раньше учились с ним вместе, или работали. Правильно?

Поташова вновь кивнула, но гораздо уверенней.

– Я бы даже предположил, что это ваш бывший сотрудник, так как он очень хорошо знал распоряжение видеокамер, поэтому его лицо на записи не рассмотреть. Итак, кто же это?

– Это Костя, – после небольшой паузы нехотя призналась женщина. – Костя Беляков, – выдохнула Поташова и расстегнула пуговичку на блузке. – Душно у вас тут!

– И где сейчас обретается гражданин Костя Беляков?

– Не знаю. Неделю назад его уволили за появление на дежурстве в пьяном виде.

– Он что, много пил?

– Не больше других, – неожиданно вступилась за угонщика Поташова. – Просто он на глаза начальству чаще попадался. – Так-то он парень нормальный, только уж больно задиристый: вечно начальнику охраны что-то доказывал.

– Машину он угнал в отместку за увольнение?

– Наверное. Он со мной своими замыслами не делился. И вообще из Москвы уезжать собирался.

– Куда, если не секрет?

– Не секрет: к себе, на Ставрополье.

После этих слов она замолчала, словно спохватившись, что наболтала лишку. Минут пять мы сидели молча.

– Вы вчера были у него, – нарушил я затянувшееся молчание. Поташова молчала, уставившись взглядом в затёртый линолеум. – Судя по всему, Вас с Беляковым связывают близкие отношения. Очень близкие, – и я кивком указал на её округлившийся живот. – Вы ещё вчера при просмотре видеозаписи поняли, что угонщик – Беляков. Однако Вы его не выдали. Спрашивается: почему? Да потому, что надеялись наладить с ним отношения. Они ведь у вас разладились, как только он узнал о Вашей беременности?

Поташова стойко молчала, однако лицо её приобрело бордовый оттенок, и я видел, как она из последних сил сдерживает подступившие к глазам слёзы.