Последний осколок
Шрифт:
– Ну нет, ты первая отвела глаза, когда кусала меня.
– Еще чего, ты просто зажмурился, вот и не видел, как пристально я смотрела в твои глаза.
– Ничего подобного! – и феникс хлопнул ладонью по воде, обрызгав нас обоих.
Вот здесь уже никто из нас не выдержал, хохотали мы долго и упоительно. Ну какая из нас парочка, разве что комедиантов. Как только этот прохиндей приблизился, я сразу поняла, что грядет очередной раунд в «кто отведет глаза первый». Со стороны это должно было выглядеть очень романтично, а учитывая, что когда Ласкан щекотал
– О чем ты хотел поговорить, - отсмеявшись, я решила, что феникс все же не баловаться сюда пришел.
– Ты и в правду решила уйти за грань, после того как освободишь неушедших? – абсолютно спокойным голосом поинтересовался хранитель истории.
– Еще не решила, - не было смысла отпираться. Раз спросил, значит, видел наш разговор с черноволосой странной девушкой.
– Знаешь, банши не положен дом. У нее никогда не должно быть любимых и родных. Все это делает плакальщицу уязвимой в эмоциональном плане.
Я не понимала, куда он клонит, но перебивать не стала.
– Стражи ограничивают скорбящих. Если у таких как ты появлялся любимый, его заставляли исчезнуть. Если кто-то оставался на месте слишком долго, целые деревни подвергались переселению или уничтожению. И ты была такой, скитающейся без дома и семьи банши, что не имела привязанностей.
Он замолчал, а я начала вникать в суть его слов.
– И, - ненавязчиво потребовала продолжить.
– И это предосторожность, вынужденная мера. Как только банши встречала любимого, и с ним вскоре случалось несчастье, от нахлынувшего отчаяния, плакальщица сходила с ума. Так было с каждой, кому посчастливилось стать хоть ненадолго счастливой.
– И со мной…
– Да. С тобой тоже. Изначально тебя ограничивали, как и всех, но ты решила добровольно уйти из этого мира. Вот тогда эльф дал тебе и дом, и возлюбленного, и друзей. Ты стала счастливой.
– Ненадолго, - я вспомнила, чем все закончилось.
– Ненадолго. Твой дом уничтожили, твой любимый умирал. Неудивительно, что ты сорвалась. Тут любой бы уже свихнулся. Вот только безумие скорбящих чревато разрушением мира. Вы облегчаете боль родным умерших и самой душе, но никто не в силах утешить вас и убрать боль вашего отчаяния. Это страшно.
– Широ многое мне позволил. Слишком многое, - произнесла вслух то, о чем подумала.
– И ты единственная выжила, - подбодрил меня феникс.
– Зато пол долины уничтожила.
– И осталась в своем уме, приняв себя такой, какая ты есть. Это твой крест. Но если ты решишь уйти, ты не только пустишь под откос все жертвы эльфа, ты бросишь целый мир в пучину отчаяния. Некому будет смягчать горечь утраты любимых и переживания самого умершего. Ты не чума, Дана, ты лекарство для этого мира. Пойми, без тебя будет хуже, чем с тобой и половиной уничтоженного
– Ты говоришь правильные вещи, но узнав, какова любовь, что такое дом, его тепло и уют, то чувство, когда вся долина встречает тебя, я не хочу жить без всего этого.
– А кто сказал, что тебе нужно жить без этого, - удивился феникс, - отстрой долину, засели ее. Построй новый дом.
– Да, вот только…
– Ты встретишь достойного мужчину и будешь счастлива, - чересчур уверенно это прозвучало.
– Ты не можешь видеть будущее, - фыркнула я.
– Мне это и не нужно, - и одна из моих эмоциональных слабостей, а проще говоря, друг, развернулся и пошел к берегу. Разговор был окончен. Мудрейший в этом мире сказал все, что хотел.
Если честно, умирать расхотелось. Перспектива, описанная Ласканом, действительно выглядела привлекательно. Я отстрою свой дом заново. В конце концов, я уже умею справляться со своим «безумием».
Плеснув в лицо горячей воды, и все еще прибывая в раздумьях, я вышла на берег и направилась в город. Но вот странность, оцепление стояло вокруг бассейна и никуда не собиралось уходить. Тогда как прошел Ласкан? Думаю, этот вопрос останется без ответа.
Глава 14 Первая кровь
Не бойтесь, королева, кровь давно ушла в землю.
И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья.
М. А. Булгаков «Мастер и Маргарита»
– Ну вот, а ты боялся, - ласково погладив мальчишку по голове, Ратха распутала последнее плетение линкетто в волосах Кайи.
– И теперь я не умру? – с надеждой спросил мелкий. Всезнающие, какой же он все-таки еще ребенок.
– Только если своей смертью, - поддразнила его гоблиана. Кельпи улыбнулся и в тот же ван нахмурился.
– А меня ждет скорая смерь? – тут же задал очередной вопрос Кайя.
– Да, если продолжишь задавать глупые вопросы, - прикрикнула на коняшку я.
– А-а-а-а, значит все в порядке. Тогда я за братом схожу, - и он выскользнул из дома Ратхи.
– То есть, его не успокаивать надо было, а напугать, чтобы он перестал бояться? – немного обескуражено спросила Первомать, - оригинальный подход в воспитании плотоядного водного духа.
– Они терпеть не могут, когда не видят врага, но чувствуют угрозу. Еще больше их бесит, когда эту угрозу невозможно убрать.
– Или сожрать, – продолжила за меня Ратха.
– И это тоже. Кстати, - и я указала большим пальцем себе за спину, где еще болтались потревоженные шторы из кожи у входа в дом. Их использовали во всем Уртшанге за место двери, - сейчас сюда заявится кельпи, страстно жаждущий моей преждевременной кончины и, желательно, от его собственных лап.
– Какое у тебя интересное сопровождение, - фыркнула плетунья, - так может к плетениям линкетти добавить еще и мое с проклятием скорой смерти?