Последний осколок
Шрифт:
Хоть в церемониальном черном платье, что закрывало меня от шеи до пят, было дико неудобно, я все равно смогла грациозно выплыть в центр собравшейся толпы. Все выкрикивали «Первая сестра» и «песня», так что не сложно было догадаться, чего всем от меня надо. Собравшись с духом, я глубоко вдохнула, а на выдохе за спинами гоблинов вспыхнуло розовое пламя.
– Заплетают косы
Юные матросы.
Потому что девы
Нынче не сеют посевы.
Юные красавицы
Правят кораблями,
С бутылками сливовицы,
Как коты усами.
Спросите в деревне вы
Куда
Когда сеяли расправы
Мужчины молодые
Только надоело девам
Нянчить деток малых
Сидеть вечно по домам
Видя мужчин старых
Захотелось девкам
Заглянуть за море.
Плыть к далеким островам
И не знать им горя.
И в один погожий вечер
Мужиков связав потуже
Потушили свечи,
Чтоб им было хуже.
Обольстив матросов местных,
Корабль захватили,
Утопили неуместных
И с порта отплыли.
Мораль сей песни такова:
Не дразни свободой того,
У кого варит голова
Получше твоего.
Когда я закончила петь эту матросскую песню, все вокруг дружно возликовали. Если честно, я очень переживала, поскольку даже не представляла, что за похабщину буду петь в этот раз. Но, похоже, матриархальным гоблинам такой сюжет пришелся по вкусу. И все бы ничего, мне осталось только быстренько уйти, но весь ужас состоял в том, что кто-то, кого я неистово захотела тут же убить, выкрикнул одно простое, но увы, очень значительное слово: «цынцырг», в переводе «песня».
Естественно, этого олуха поддержали, и крик подхватило еще десятка три голосов. Ни о каком уходе речи и быть не могло. Такое ликование – признак уважения, и его мне нельзя игнорировать. Я и так не из их племени. Но Всезнающие, что же мне делать? Палан ясно дал понять, что дважды его Ласкан к себе не подпустит. А только с его смертью я могу петь во всеуслышание, пусть и не высокопарный слог у этих песен.
И тут удача решила задеть меня своим хвостом. А именно, Ласкан умудрился пробегать не далеко от меня, унося ноги от вороного жеребца, скалящего зубы в предвкушающей укус улыбке. Недолго думая, стянула с себя туфлю на высоком каблуке, при этом быстренько ныряя в тень каменной колонны, что были вырезаны по всему периметру Уртшанга, и одним прицельным броском впечатываю ее в физиономию ошарашенному фениксу.
– Есть попадание! – выкрикнула я, подпрыгивая на месте, и скоренько вышла из своего укрытия, чтобы начать снова петь.
– Светлого эльфа дочь
Лес любила неимоверно.
Но случилось занемочь
Эльфийке этой скверно.
Бедный отче руки ломит.
В бессильной злобе он
Лекарями вампиров кормит.
Лишь верными окружен.
Дочурку в лес отнес отец.
Только добрый дух поможет.
Он трижды был уже вдовец.
Вина его невыносимо гложет.
Но потерять еще и дочь
Лорд не мог себе позволить.
Дух леса вызвался помочь
Светлой муки обезболить.
Но неведома была отцу
Тайна двух влюбленных.
Что происходило в лесу
Меж двух супругов незаконных.
Когда отдал дух дочь ему.
У той довесок
И не расскажешь никому.
Лучше б сам позор забыл.
Но внука дед любил,
Поглаживал по голове детенка.
И лишний раз не злил
Черненького демоненка.
Не ведал эльф того,
Что ядовитым сильно
Был милый внук его,
Слюнявящий деда обильно.
Мораль сей песни не нова:
Чем жен как лошадей менять
Знай, чем забита голова
У дочери. А так, лишь на себя пенять.
И снова песня понравилась народу. Просто отлично! Пока пела, прошлась вдоль колонн и столов, что часто стояли. Меня интересовали предметы поувесистей, поскольку не известно, сколько еще раз народ будет требовать песню. Ласкан же очень быстро сообразил, что на его пернатую тушку ведется охота, и стал прятаться за спинами гоблинов. Бедный, неужели он думает, что так спасется? Не спорю, я его там не достану. А вот Палан сможет. И что же ты выберешь? Удар сковородой, блюдом и кружкой, или когти кельпи. Ответ пришел незамедлительно, когда феникс с криками «Это произвол! Я очень редкий, охраняемый вид!» выскочил из-за спин горных гоблинов и ломанулся через круг. Сковорода настигла его всего за шаг до вожделенной толпы. И снова песня, крики, восторги. И опять этим зеленокожим мало! За этот ват я почувствовала себя игроком в выбивала, только вместо мяча летала всякая кухонная утварь, а выбиваемый был всего один. Гоблины не понимали, почему Первая сестра так хочет прикончить розововолосого пришельца, но они всячески решили ей помочь, подставляя подножки или загораживая проход фениксу. На песне десятой у меня запершило горло, да и Ласкана уже жалко было. Но когда эти изверги затребовали еще, мне захотелось расплакаться.
– Давай вместе?
Шепот на ухо был настолько неожиданным, что я отскочила в сторону и упала бы на землю, не подхвати меня под руку Ласкан. И как только успел здесь оказаться?
– Ты о чем?
– Поцелуй меня в щеку.
– Зачем?
– За песней, - хохотнул феникс, - просто чуть сильнее прижмись к щеке, чем обычно, и я снова сгорю. А ты, так и быть, получишь свою заключительную песню.
– Ладно, - и я потянулась губами к бледной щеке Ласкана, чувствуя легкую прохладу нежной кожи. Она у него тоже, наверное, от мамы нимфы.
Сгорая в розовом пламени, феникс улыбнулся и запел:
– Песнь сия подобна ветру,
Что зовет гулять во степь.
К многоцветному шатру
Ты пойдешь со мной, ответь?
Я кивнула, взяла Ласкана за руку, и он тут же осыпался пеплом. Мгновение, и я начала петь, но это было совершенно иначе. Теперь мы пели вместе. Я четко слышала голос феникса где-то внутри себя.
– Тебя отправили в лихие степи
Послом короны в дальний край.
И ты, смиренно смежив веки,
Свой долг сыновний королю отдай.
Жара приводит в исступленье.
Кровь обжигает вены, как огонь.
И ты мечтаешь о забвенье,
Но смерти ты кричишь «Не тронь!».
И вдруг прохлада накрывает
Твой беспокойный страшный сон,
Где лихорадка ум одолевает.
Но он отныне побежден.
Помощь пришла оттуда,
Откуда меньше всего ждал.
О ком ты думал только худо,
Сегодня жизнь твою спасал.
<