Последний полет Гагарина
Шрифт:
— Хорошо! — неожиданно легко согласился Глушко. — Беспилотная посадка на Луну, стыковка, переход космонавтов через открытый космос, эти эксперименты, безусловно, полезны. Но, по моему мнению, финансовые вливания в мощный керосиново-кислородный двигатель, как и тяжёлую ракету с такими двигателями и шаровыми ёмкостями, никакой пользы не принесут. Юрий Алексеевич! Прошу вас о беспристрастности. Вы сказали: «мы испытаем», то есть подчёркиваете свою принадлежность к объединению товарища Королёва?
О, это личное. Припомню. Не сразу, но огребёшь ответку. Я мстительный.
— Да, мы испытаем лунный корабль.
Он ухмыльнулся. Невидимая, но массивная корона, уже, наверно, упиравшаяся в потолок или даже проткнувшая перекрытие, ничуть не покачнулась.
— То-то же. Я полагаю, надо составить итоговый документ заседания Совета для передачи рекомендаций правительству.
Келдыш не подвёл.
— Всё это… чрезвычайно занимательно. Но какие-то долговременные выводы мы сможем сделать, только получив расчётную мощность от РД-1000. Керосин-кислородные развивают полную тягу, вопрос только в гашении автоколебаний, он постепенно решается. Позвольте мне высказать предложение обоим конструкторским бюро: представьте всю подготовленную документацию по двум тяжёлым ракетам — на керосине и диметилгидразине. Сравним проекты и решим, какое направление порекомендуем для выделения фондов. Валентин Петрович! Я подумаю, как обосновать выделение вам дополнительных двухсот миллионов. Юрий Алексеевич, заканчивайте протокол и давайте на подпись сопредседателям.
Что же, бумага всё стерпит. Настораживает слишком уж круглая и довольно крупная сумма, наверняка она эмоциональная. Технико-экономическое обоснование расходов Келдыш будет изучать с привередливостью старой еврейки-бухгалтерши. Лишнего Глушко не получит.
А ведь он во многом прав… И в излишней моей преданности Сергею Павловичу тоже, ведь должен болеть за всю советскую космонавтику в целом, невзирая на личности и тот бесспорный факт, что Королёв мне намного ближе и симпатичнее, чем Глушко.
Сергей Павлович был мрачен, с силой дёрнул себя за воротник, распуская галстук. Верхняя пуговица сорочки оторвалась и закатилась под его «чайку».
Я дождался, когда участники Совета рассядутся по своим тачкам и начнут разъезжаться. Королёв не спешил и нервно курил.
— Война… Почему я не подумал раньше? Ведь был же сигнал!
— Не томите.
— Глушко вытащил из ссылки Челомея. Он же не осуждён, его вывезли по устному приказу Хрущёва, утратившему силу после смещения. На вторых ролях на «Южмаше» так не развернётся, как в собственном ОКБ в Реутове, подчинённом Днепропетровску. Но позиции Валентина усилит. С РД-1000, если тот не наврал, а он может, Глушко превращается в серьёзного конкурента и точно не пожелает остаться в своей нише исключительно военных баллистических ракет.
— А их методы, вплоть до физического устранения…
— Тебя? Не бойся. Без Глеба и его всемогущего папочки они вряд ли рискнут.
Если я и боялся, то только за общее дело. Эх, если бы водородный двигатель на вторую ступень тяжёлой ракеты… Но про них никто и слушать не хотел, аргумент находился один и тот же: безопасность. Ракета «Восток» и «Восход» из семейства семёрки постоянно мерцает в мареве, этот эффект привносит испаряющийся кислород. Представив, что вместо керосина водород, и его облака
— Странно, Сергей Павлович, что никто не ввернул про ЯРД. Гидразиновая ракета да ядерный выхлоп…
— И не надо американам по нам стрелять. Сами потравимся.
Не прощаясь, Королёв плюхнулся на сиденье и зло хлопнул дверцей. Сегодняшнее заседание он засчитал себе в поражение, а терпеть проигрыши не любил и не умел. Хорошо хоть не поставил в упрёк, что я примирительно блеял «и нашим, и вашим», а не бросился на защиту ракеты «Союз».
Я сел в свою служебную. Как бы ни сложились дальнейшие отношения, на мне ещё висит подготовка космонавтов. Если ещё добавятся носители с «Южмаша», а Глушко запросто получит поддержку военных, и они начнут осаждать Президиум со своей стороны, количество пусков возрастёт, нужны экипажи. Поэтому вчерашний вечерний звонок о задержании двух кандидатов на полёты в космос пришёлся более чем некстати.
В обед я был на месте, туда же приехал Каманин — чернее тучи.
— Полюбуйтесь, Юрий Алексеевич! Их отдала комендатура. Оказали сопротивление патрулю на станции Чкаловская, находились в нетрезвом состоянии.
Теперь оба вполне протрезвели, смотрели угрюмо и затравлено. Понимали, что ничего хорошего им не светит.
— Что Одинцов решил с этими двумя героями?
— Ничего. Михаил Петрович только назначен вместо Карпова, не вполне освоился. Просил нас с вами высказаться. Что Титов куролесил — понятно, головокружение от свалившейся славы, исправился. Но эти двое? Куда вас понесло — в военной форме!
Парочка нарушителей стояла навытяжку перед столом в форме буквы Т в кабинете начальника ЦПК. Пока Одинцов, хозяин кабинета, решал какие-то вопросы, генерал занял начальственное место, я пристроился рядом. Поскольку вопрос «куда вас понесло» относится к разряду риторических, позволил себе уточняющие.
— Начнём с начала: по какому поводу пьянка. Аникеев?
— Товарища провожали — из ВВС Северного флота. Наш с вами коллега, Юрий Алексеевич.
— Иван, только не нужно приплетать солидарность северных лётчиков. Да, я тоже служил на Кольском полуострове. Но меня хоть раз уличили в появлении в нетрезвом виде? Филатьев, где и сколько выпили?
— В станционном буфете. Там водка на разлив, всего-то по сто грамм на каждого, воробьиный чих! Мы же не думали, что будем выпивать, форму не сняли. Неожиданно вышло.
— Того лётчика замели в комендатуру?
— Нет, успел на поезд, — заверил Аникеев. — А к нам подошёл патруль. Мы нормальные были, предъявили удостоверения. Но старлей с танкистскими значками унюхал запах. Завидно ему, что — космонавты, а он…
— Причём вы сами напирали, что космонавты, а тот — червь, по земле ползающий, — Каманин или догадался, или больше меня знал.