Последний полет Гагарина
Шрифт:
Глушко застолбил вторую ступень «Протона» с одним гидразиновым двигателем, а вот третья, четвёртая, возможно — и пятая ускорительная ступень отдавались в разработку нескольким коллективам. КБ Лавочкина в лице Бабакина получил автоматические межпланетные станции, правда, ключевой проблемой оставалась электроника связи и управления. А ещё светили проекты большой околоземной и чуть меньшей окололунной станции, прилунение большого трёхместного аппарата, а не огрызка ЛК, затем переход к строительству постоянной станции на поверхности с периодическим
До пертурбаций последних двух лет среди военных ходила поговорка: Королев работает на ТАСС, Янгель работает на нас, а Челомей — на унитаз. Теперь Челомей получил второй шанс, от Сергея Павловича уплывали разработки и четырёхместного корабля, и орбитальных станций, нераспределённым пока оставался кусок пирога в виде станции Луна-поверхность, не самый лакомый, зато ОКБ Янгеля вовлекалось и во вполне гражданские заказы. В общем, достигнутая специализация прожила весьма недолго. Келдыш намеревался в нашем балете заместить конкуренцию сотрудничеством, посмотрим…
Понимая, что свёрстана программа развития космоса лет на десять вперёд, и она точно будет принята правительством, а темп осуществления зависит только от щедрости в выделении ресурсов, Королёв первым вышел из зала Академии наук, согбенный как никогда. От его ракетного будущего отрезан большой ломоть. Вдобавок, Главный не знает, что и собственные годы у него сочтены. Я всё не мог решиться завести с ним разговор о здоровье, хоть уже некуда тянуть. Даже не стал его провожать к машине, что обычно не забывал, мне предстояло договориться о более срочной встрече.
На следующий день, как условились, заглянул к Келдышу в институт со знаками внимания к новогоднему празднику. Посидели, но только за чаем.
— Гагарин! Ты не просто коньяк принёс. Что-то ещё хочешь сказать, хитрец. Или тебе не понравились выводы комиссии?
— А они всем не понравились, Мстислав Всеволодович. Такова судьба любого компромисса. Тот же Глушко с радостью согласился бы зарубить проект ЛОК-ЛК, рискуя пропустить американцев, лишь ради проталкивания полёта к Луне на «Протоне». Нет, мои идеи чуть пониже и пожиже. Готовы послушать или отложим до Нового года?
— Коль явился — не томи, — разрешил академик.
— Вы не против причесать КГБ против шерсти? Не бойтесь, не подбиваю к государственному перевороту. Но их параноидальная страсть к секретности мешает, и я предлагаю радикальный шаг. Не только разместить часть заказов на узлы связи и управления на «Тесле» и на «Роботроне», но использовать японские полупроводниковые технологии. Вплоть до того, что купить производственные линии, самим выпускать германиевые транзисторы, а лучше — кремниевые. Отечественные ненадёжные, выход годных по условиям военной приёмки — единицы процентов, поэтому их так мало в космической аппаратуре.
— Всё, что закажем у японцев, тут же узнают американцы. К тому же международные отношения сложные, Хрущёв послал их нахер по вопросу островов, Шелепин тоже не разбрасывается землёй, добытой
— Но правительственного запрета нет? А частник готов любой возможности заработать. Что же касается секретов, американцы узнают всё, если мы закажем у джапов определённую схему, распаянную и отлаженную. Но конечные схемы собирать, налаживать, заливать компаундом нам надо на своей земле, отстреливая их пауэрсов на подлёте. Будет тогда утечка секретов?
— Не думаю.
— Вот и объясните Семичастному, Мстислав Всеволодович. Пока наш радиопром раскачается, отстанем, сильно.
— Я примерно представляю советскую элементную базу, — сказал академик. — Германиевые транзисторы П1 и П2, кремниевые П104, они маломощные. Читал, в США сделали с рассеиваемой мощностью до десяти ватт, фантастика. Но даже несколько штук в параллель — для УКВ передатчика маловато.
— Хорошо, пусть там, где нужна мощность в сотни ватт или в киловатт, транзистор лампу не победит. Пока. Но обработка сигнала до подачи на управляющую сетку выходной лампы, усиление в приёмной аппаратуре — почему нет? У буржуев, да и в странах народной демократии, транзисторы во всю трудятся даже в бытовой аппаратуре. Нет бьющихся колб, не нужен накал ради эмиссии и высокое анодное напряжение — в сотни вольт, размер каждого активного элемента крошечный, масса тоже.
— Всё, убедил. И правда, с этим затянули. Подготовлю информацию для правительства, — Келдыш скривился, словно кислого проглотил. — После многомиллиардной программы на космос ещё и полупроводниковая — как серпом по промежности. Авось прорвёмся.
Опять — авось. Худшее слово в делах космических.
Глава 12
12
Счастливый билет на корабль «Восход-3» выиграли два Бориса — Волынов и Егоров. Королёв, провожая нас на Байконур во Внуково, спросил:
— Что говорит твоя знаменитая чуйка?
— По этому поводу изволит умалчивать. Думаю, норму неудач мы исчерпали.
Главный уцепился:
— «По этому поводу…» Значит ли это, цыганка ты наша в майорских погонах, картишки всё же раскинул? Дальняя дорога, казённый дом…
— Больничка.
— Юра, сейчас ударю. Что за больничка?
— Вы. У вас рак или что-то столь же серьёзное. Надо обследоваться и лечиться.
Он с досады треснул рукой в перчатке по крыше «чайки», внутри испуганно обернулся его шофёр.
— Некогда! Сам знаешь!
— Сам знаю, что ваше место займёт Мишин. Мужик хороший, но не вы. Не тот авторитет, не те связи. Да элементарно — конструкторские таланты и умение управлять людьми просто ниже. Вы загубите не только себя, но и хороший такой кусок пилотируемой космонавтики.
— Справятся… Глушко только рад будет.
— Рад возможности залить планету токсичным гептилом. Почему в США кислород-керосин? Корабли улетают, а люди остаются дышать на земле.
— Ты же сам поддержал «Протон»! — взвился Королёв.