Последний полет Гагарина
Шрифт:
— Я лично проверяла, — встряла Алла, разрушив идеал. Тут же спохватилась от двусмысленности: — Он принёс пробирку, смотрела под микроскопом. Специалисту тоже показала. А Зина болела в юности, потом ещё травмы от прыжков с парашютом. Женщинам они не очень показаны, вспомни Иру.
— Ясно, девочки. Говори прямо, Зина, он намерен тебя бросить и уйти к способной рожать? Тогда ему не то что третий полёт не светит, и новая звёздочка под вопросом. Будет очень пешеходным Дважды Героем. Поговорить с ним?
— Не надо. Вот если бы занялся подготовкой к новому полёту…
— То отвлёкся бы от дурных мыслей? Зинуль, брось и постарайся
— Завидую тебе, Алка, — призналась Зина, уходя. — У Юры всё прямо, конкретно, даже если не очень приятно на слух. Мой постоянно уходит от ответов, глаза уводит, иной раз думаю — не любовницу ли завёл? Вы к Егорову на свадьбу придёте?
Супруга вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. Уж моя роль в сводничестве звёздного жениха со звёздной актрисой такова, что не откажешься. А Алла попробует осуществить давнюю мечту: затмить Фатееву. Ну-ну…
В ресторане гостиницы «Националь», куда отправились после церемонии бракосочетания, улыбчивые юноши предлагали рассесться за длинным свадебным столом. Что любопытно, нас с Аллой разместили довольно далеко — человек за двадцать до брачующейся пары, сказать «до молодых» язык не поворачивается, у обоих второй брак. Видимо, кинозвезда не хотела рядом с собой молодых да ярких, сама выглядела сногсшибательно в белом, Егоров по обыкновению тушевался, он в штатском чёрном однобортном костюме смотрелся белой вороной среди космонавтов, мы, его коллеги, были сплошь в офицерской парадной форме. Чёрно-белая ворона, прошу прощения за каламбур.
Алла с любопытством разглядывала киноартистов, до этого виденных лишь на экране. Когда к ней подошёл Василий Лановой, статный красавец, намного выше ростом любого из присутствовавших военных, представился и поцеловал ей руку, радостно воскликнула:
— Вот теперь вижу, в «Полосатом рейсе» вы гораздо более похожи на себя, интеллигентный породистый мужчина. Как Павел Корчагин вы не столь эффектны.
— Вынужден согласиться, сударыня. Зато благодаря «Корчагину» меня заметили и начали давать роли. Сейчас играю Анатоля Курагина в «Войне и мире», заранее приглашаю на премьеру!
— Только с мужем.
— Значит — с мужем… Если не отобью вас до премьеры.
Он удалился, уверенный, что заставил меня взволноваться. Роль Курагина, повесы и соблазнителя, шла ему, на мой взгляд, куда больше, чем главная в фильме «Офицеры». Уж точно сам себя сыграл в «Семнадцати мгновениях весны» — обергруппенфюрера СС.
Упс… Значит, я в самом деле ревную, если так гадко о нём думаю.
Разговоры в компании космонавтов были куда веселее. На вопрос кого-то из гостей, почему Титова больше не пускают в космос, за него ответил Григорий:
—
Я знал, что это всего лишь байка, одна из бесчисленных, сам присутствовал при знакомстве Главного с отрядом космонавтов, ничего подобного не происходило. Но Нелюбов так сочно интонировал, что хохотнули даже свидетели той встречи.
Потом танцевали, я чувствовал себя рядом с супругой как Пушкин с Натальей. Когда пригласил её первый раз, в Клубе текстильщиков в Чкалове, она, по крайней мере, не носила каблуки.
— Юра! Помнишь, как ты меня впервые позвал на танец? И зенитчик такой стоит, руку тянет, высокий, широкоплечий, румяный. Даже предположить не мог, что выберу тебя.
Надо же… Мысли материальны. Иначе не объяснить, как они совпали.
— И почему ты выбрала меня?
— Энергичный, дерзкий. Напористый. Сразу поняла — ты любые преграды грудью снесёшь, хоть грудь и маленькая. Ради меня, ради нас!
В узком платье до пят, но с вырезом до колен, тщательно и со вкусом накрашенная, запах дорогих духов чуть слышен, а не сшибает с ног как гептил, моя супруга была необычайно сексуальна. Меня вдруг пробрало такое желание, что плотнее прижался к ней, заодно скрывая, что это желание видно через брюки.
Она поняла правильно. Лишь танец кончился, мы выскользнули из зала ресторана и поднялись на верхний этаж, где были сняты комнаты для иногородних гостей. Увидев парочку, держащуюся за руки, привычная ко всему дежурная по этажу обо всём догадалась и, получив десять рублей, немедленно открыла одну из дверей.
Душ? Расстелить постель? Я вас умоляю!
— Гагарин! Ты меня порвёшь и задушишь!
— Не насмерть. Ты мне ещё много раз нужна. И много лет!
Именно так, на порыве, были зачаты наши дети. Двух вроде бы достаточно… Я не загадывал.
Мы составили компанию новобрачным в Форосе, познакомившись поближе с Натальей. Ездили в Ялту и Севастополь. Красотки вышагивали на пару, производя шокирующее впечатление, особенно на встречных мужчин, смотрелись как две подруги. Правда, Алла мне призналась, что у Фатеевой тяжёлый характер, у Бори гораздо мягче, вряд ли выдержит её долго. Что Наталья шептала своему мужу в супружеской постели, понятия не имею.
После Фороса и на фоне обнадёживающих новостей о подготовке следующей лунной экспедиции я пребывал в наилучшем расположении духа. В сентябре наша ракета «Энергия» взлетела уже в трёхступенчатом варианте. Два боковых ускорителя отработали по девяносто секунд, после чего средний дал полную тягу, а третья ступень вывела спутник на геостационарную орбиту. Полётом управляла мини-ЭВМ «Роботрон», причём, на случай её выхода из строя, на борту имелась дублирующая. Что-то интуитивно подсказывало: можно лететь и человеку, но не стали рисковать. «Восход» с Владимиром Комаровым и польским космонавтом Зеноном Мачульским взлетел на привычной «семёрке», «Энергия-3» забросила в космос ЛК и разгонную ступень, используемую в полёте до Луны и обратно.