Последний полет Гагарина
Шрифт:
— Ради удовлетворения хотелок Громыко.
— Нет, Юрий. Я на закуску самое главное приготовил. Уж больно вы смурной вернулись с Байконура. Самое сладкое. Говорить?
— Ну, можно и в следующий раз…
Он только через секунду понял, что шучу.
— Знайте, наши коллеги из ГДР сделали удачную БЦВМ целиком на полупроводниках, испытав её пока на МиГ-21. Так что это не просто подарок товарищам из соцлагеря. Их «Роботрон» интегрируется в наши космические проекты, нужно только переписать программное обеспечение. На ЛК будет вычислительная машина! Пусть американе завидуют.
Кто кому должен
Голова лопнет!
Ради смены обстановки, а также под предлогом встречи с трудовыми коллективами, я прихватил Валеру Быковского и полетел в Хабаровск, там проходил чемпионат СССР по боксу. Мы общались со спортсменами и тренерами, заходили в раздевалку, Быковский обменялся автографами с тёзкой Попенченко, и это было очень душевно: оба — звёзды, оба — Валерии и оба следят за успехами друг друга.
— Может, на ринг выйдем, разомнёмся? — подколол боксёр, на что мой коллега отшутился:
— Только после того, как ты слетаешь в космос.
Ободрённые нашей поддержкой, боксёры в погонах, армейские и динамовские, буквально закатали в асфальт штатских соперников, взяв большинство медалей, Попенченко завоевал очередное «золото».
Если бы и в космической отрасли так всё просто решалось…
Иной раз самому хотелось надеть перчатки и раздать люлей по мордасам. Отказ от многопусковой схемы, ведь осталось всего ничего — и мы на Луне, считаю катастрофической ошибкой.
Глава 15
15
В июле у меня по-прежнему чесались руки — сжать кулаки и броситься на тех, кто из лучших побуждений (кто-то из шкурных — таких тоже хватает) тормозит лунный проект СССР. Но мордобой по другому поводу состоялся в моё отсутствие, привнеся дополнительные и никому не нужные хлопоты.
Трое членов отряда космонавтов из ГДР, хоть все женатые, на время командировки у них женатость, оказывается, не распространяется, познакомились с местными девушками и поехали к ним в гости в Люберцы. Гуляли, болтали, все трое импортных сносно и бегло говорили по-русски, но в разговоре между собой зачастую перескакивали на немецкий, настроение было хорошее, смеялись… Пока не нарвались на полудюжину местных парней, не слишком обрадовавшихся, что дамы якшаются с «фашистами».
«Скорая» отвезла потерпевших в госпиталь имени Бурденко. Разумеется, в число пострадавших не попал ни один люберецкий абориген, милиция опросила девушек, те как партизаны на допросе стояли стеной и не назвали ни одного имени отечественных участников драки.
Одного из космонавтов пришлось признать негодным из-за черепно-мозговой, двое других отделались
С ГДРовским послом договорились полюбовно — скандал не раздувать, боксёров-неудачников вылечить-выходить и свозить в космос. Я пожал ему руку, бросил вежливое «данке!», а своё обычное «как вы мне все дороги» не стал произносить вслух.
К концу июля, когда бравые гансы перестали походить на груши для битья, гематомы на рожах опали и пожелтели, повёз их в Крым. Пользуясь случаем, прихватил Аллу с детьми.
Летели до Симферополя обычным гражданским рейсом, что для меня довольно непривычно. Подсуетившись, мог добиться спецрейса на Ил-14 до любого военного аэродрома в Крыму, но зачем? Иной раз чувствовал — надоело быть совершенно секретным человеком. Даже «девятка» меня лишь проводила до посадки, зато в Симферополе встретили две «волги» местного КГБ.
Что интересно, в салоне Ту-104 никто не обратил на меня внимания, достаточно было нацепить очки и не улыбаться в тридцать два. Вообще, с нами летела исключительно номенклатурная публика, билеты гораздо дороже железнодорожных, да и достать их непросто — все раскупались в первые минуты после «выбрасывания» в продажу, кроме резерва для «нужных» людей вроде меня и двух немцев, тоже в широких тёмных очках, им нужнее, чем мне. В основном путешествовали семейные пары с детьми или без, а средняя упитанность взрослого пассажира процентов на двадцать-тридцать превышала среднесоветскую, на мужчин влияла сидячая работа, на женщин — возможность пользоваться её плодами. Привлекал недовольные взгляды лишь Андрей, в два с небольшим года не особо привычный к авиаперелётам. Он сидел у Аллы на коленях, точнее — ёрзал и прыгал, периодически орал. Надо сказать спасибо смуглой девочке лет четырёх-пяти, разместившейся впереди, та орала чаще и громче, переключив львиную долю возмущения на себя.
Ксюхе взяли отдельное место, но она моментально перебралась ко мне, сидевшему у окна, всю дорогу молчала, восхищённо разглядывая облака в иллюминаторе, несколько однообразная, на мой взгляд, картина.
Наверно, кто-то догадался, что наша компания из не совсем ординарных, лишь когда стюардесса попросила пассажиров задержаться, выпустив нас первыми к «волгам», подкатившим прямо к трапу. Пилоты высунулись из кабины, каждый норовил пожать мне руку, я не отказывал. В общем, просто раствориться в толпе не получилось.
Ехали дольше, чем летели. Наконец, машины зарулили на территорию госдачи «Тессели» неподалёку от санатория «Форос».
Я вытащил себя из салона, потянулся… и не понял Нелюбова, стремившегося из Крыма в Москву. Здесь он родился, здесь и служил. Райское место! Один только аромат субтропических растений, перемешанный с запахом травы и моря, способен свести с ума, он приятней, чем самые изысканные французские духи. Элегантные кипарисы выстроились почётным караулом. Чистенько, выметено, персонал услужливо метнулся принимать наши вещи, не дав прикоснуться к чемоданам даже обоим немцам, ничем особо пока себя не проявившим.