Последний рубеж

Стерхов Андрей

– И в эту Охоту больше их, – добавил Гэндж, который шел рядом и слышал весь разговор. – Много больше. Пророчество сбывается.

– Раз такое дело, надо тех, кто там остался, предупредить, – посоветовал Влад. – И усилить дозоры уже сейчас, а не утром.

Гэндж согласился, что медлить нельзя, и что-то приказал рядом идущему стрелку. Тот развернулся волчком и со всех ног припустил назад, вниз по улице.

– А почему вы не живете здесь постоянно? – спросил Влад. – Чего туда-сюда мотаетесь? Тут все так капитально. Жить можно.

– На первый взгляд, – возразила Тыяхша.

– А на второй?

– Воды нет. Но это еще ладно. А вот… – Она осеклась.

– Что? –

заинтересовался Влад.

– Здесь больше трех дней не проживешь.

– Почему?

– С ума сойдешь.

– Вот как?! – удивился Влад. – Гиблое место?

Девушка не успела ответить.

– Здесь Храм Сердца, – вмешался в разговор Гэндж. – Тут людям жить не подобает.

Влад понимающе кивнул:

– Ясно. – И через два шага спросил: – Долго нам еще подниматься?

– Уже скоро, – ответила Тыяхша.

И не соврала.

Всего через несколько минут они добрались до самого центра Внутреннего Города – площади, посреди которой возвышался громадный куб, накрытый каменной полусферой. Это незамысловатое по своей архитектуре сооружение и оказалось Храмом Сердца.

Наверх подниматься не стали, остановились у первой ступени долгой лестницы. Землянин, задрав голову, с интересом рассмотрел сначала блестящий металлический штырь, что торчал из полусферы, а потом двух каменных единорогов, охраняющих ворота храмовой ограды. Единороги позабавили – они больше походили на дряхлых коров, чем на мистических животных. Крыша Храма тоже, кстати, развлекла. Не могла не развлечь: обычно полусфера накрывает здание куполом, а тут опрокинута. «Наверное, эта чаша рифмуется с впадиной на вершине Хитрой Горы», – подумал Влад и, обернувшись к Тыяхше, спросил:

– Похоже, Храм давным-давно построен.

– Во всяком случае, муллватов тогда еще не было, – ответила Тыяхша.

– А кто был?

– Наши прародители – Истинные Сыны Агана.

Влад хотел еще кое-что спросить, но тут к ним подлетел верховой на мощном гнедом скакуне. Одернутый конь, храпя и разбрасывая пену, пошел боком, чуть не налетев на Влада. Тот собрался возмутиться, но пока собирался, всадник, высокий молодой красавец с тщательно ухоженной бородкой, уже развернул гнедого на месте и спрыгнул.

– Это Энган, – пояснила Тыяхша. – Второй мой брат.

И тут же указала Энгану на землянина:

– А это Влад. Тот самый.

Энган подмигнул солдату воспаленным от недосыпания глазом и коснулся края шляпы.

Влад поздоровался по-военному – с отмашкой.

– Три Охотника на месте, можно начинать посвящение, – объявила Тыяхша всем присутствующим.

Десять стрелков молча обступили неофита и встали кругом. Гэндж, расположившись чуть сзади и слева, положил руку на правое плечо Влада, а Энган, заняв такую же позицию, но справа, положил руку на его левое плечо. Тыяхша встала перед ним лицом к лицу и спросила:

– Готов?

– Так точно, готов, – кивнул Влад и тут же признался: – Правда, не знаю к чему.

Тыяхша не стала ничего объяснять, просто потребовала посуровевшим голосом:

– Повторяй за мной.

И стала произносить слова древней клятвы, ловко переводя их на всеобщий язык. А проникшейся действом Влад глядел на то, как мало-помалу окрашивается оранжевым светом восточная кромка вершины, и послушно повторял вслед за девушкой:

– Отныне и до последнего дня Охоты я – Охотник.

Я отрекаюсь на время Охоты от всех своих прежних обязательств, кому бы они ни были даны, пусть даже отцу моему или сыну моему. И от клятв господину моему, и Господу моему отрекаюсь я на время Охоты.

Отрекаюсь.

Я клянусь,

что нет других клятв для меня отныне, помимо этой клятвы.

Клянусь.

Я клянусь своей кровью защищать всякого, кто нуждается в защите.

Клянусь.

Я клянусь приложить все силы для того, чтобы безжалостно уничтожить всякого Зверя, вставшего на пути моем.

Клянусь.

Я клянусь быть преисполненным отвагой и никогда не отступать.

Клянусь.

Пусть даже Стая нападет на меня, клянусь биться до последней стрелы, до последнего вздоха.

Клянусь.

И если суждено умереть мне в пасти Зверя, клянусь умереть с честью.

Клянусь…

Глава шестая

1

– Клянусь, господин полковник, так все и было, – божился штурман, косясь на Харднетта. – Одного из них только и опознали. Жена опознала. По крестику из аргоната. Я, между прочим, знаком был с их штурманом. Не то чтобы близко… Он вместо той гадской командировки отправился на Землю в Центр переподготовки имени Сикорского. На первый класс сдавать. Я как раз в его учебной группе был, и он радиограмму с Тамги о гибели экипажа прочел на моих глазах. Такого выражения лица я больше никогда и ни у кого не видел. Да, честно говоря, господин полковник, и не хотел бы видеть. Верите?

– Охотно, – устало кивнул Харднетт. Его уже здорово притомили и болтовня егозливого штурмана, и вертолетная болтанка.

– А вот у меня случай был на Гелуздии, – подхватил тему пилот, флегматичный крепыш с малоподвижным пухлым лицом. – На той Гелуздии, что в созвездии Алохея. Знаете такую?

– Это которую за геологов расфигачили? – припомнил штурман.

– Ну да, которую за геологов, – не отрывая взгляда от приборной панели, подтвердил пилот. – Так вот. Тащил я там как-то раз на внешней подвеске подземный комбайн для шахты. И ветер вроде так себе заряжал, и шел плавно, но случилась раскачка груза. Реальная. И туда и сюда эту дуру, и туда и сюда. Амплитуда – я молчу. Того и гляди захлестнет и ляжет на винты. Делать нечего, решаю сбросить. А чего? И по инструкции, и по ситуации. Сбросил. Прямо в голую тундру – бенц! Потом боссы геологической партии выезжали на место падения, но – где там! Ничего, кроме воронки. Ушел аппарат под снег. Туда, в глубину мерзлоты. По самые гланды ушел. Откапывать не стали, так и оставили. Хотя денег стоил целую кучу. Или даже три кучи. Но не стали возиться. Бросили к хренам!

– А ты это к чему, Ник, рассказал? – после небольшой паузы спросил штурман. В его голосе слышалось недоумение.

– Да так просто, – пожал плечами пилот. – Ты же рассказывал.

– Я рассказывал, как парни рухнули. Тут на Кардиограмму рухнули, поэтому я о том, как там, на Тамге, рухнули. Аналогия. Понимаешь? А ты про комбайн зачем?

– Да ни за чем. Просто…

– Вот именно, что просто.

– Арон, какого черта! – не выдержав, возмутился пилот. – Чего нудишь?

– Я не нужу, – возразил штурман. – Только полагаю, что если мы говорим про аварии, то давайте и говорить про аварии, а не про какие-то там дурацкие комбайны.

– Слушай, если бы я комбайн тогда не сбросил, и он бы лег на винт, то случилась бы авария. Безо всякого – офигительная авария бы случилась. Просто офигительная. Понимаешь? Офигительная!

– Вот тогда бы и рассказал.

– Тогда я бы не мог об этом рассказать.

– Почему?

– А ты подумай своей пустой башкой.

Харднетта окончательно достала эта шалопутная перепалка надоевших друг другу за долгие месяцы совместной работы людей. Он отключился и стал думать о своих делах.