Последний шанс для мажора
Шрифт:
Отец занимал главное место за столом, но его взгляд был устремлен в пустоту, а на запястье блестела последняя модель умных часов — безжизненный символ успеха. Мама сидела напротив, в ее глазах скрывалась глубокая печаль, а пальцы украшали кольца, которые не могли затмить ее внутреннюю боль. Между ними, как призрак, витала тень Тимура, невидимая, но ощутимая.
Я старался поддержать разговор, но слова терялись в тяжелой атмосфере невысказанных обид и скрытых чувств, которые усиливались мелодиями из встроенных в стены акустических систем. Каждый кусок пищи казался безвкусным, а звук столовых приборов отзывался эхом в глухой тишине.
— Звонил брату? Как его дела? — спросила
Я пожал плечами.
— Нет ни малейшего шанса, что он будет честен, отвечая на этот вопрос, — произнес я, стараясь говорить четко.
— Может быть, вы оба, как два неандертальца, перестанете разговаривать с полными ртами? — саркастично бросил отец, вынимая изо рта кусок мяса и аккуратно кладя его на тарелку.
Он настаивал на семейных ужинах хотя бы раз в неделю, обычно в вечер выходного дня, когда мы все могли собраться вместе.
Мама, утратив последние остатки самообладания, впилась в отца взглядом, полным обвинения и боли.
— Вот так? — спросила она, демонстрируя ему пережеванное мясо, словно это был ее молчаливый протест. Потом, подмигнув мне, продолжила жевать: — Мне кажется… и-к… ой, простите… Я верю, что отношения повлияют на Тимура, и он изменится…
— Изменится… — повторил отец, наконец-то проглотив свой кусок, словно он глотал не только пищу, но и свое разочарование. — Это как верить, что наши собаки однажды научатся говорить. Технически возможно, но крайне маловероятно.
Это, казалось бы, замечание, опять погрузило маму в состояние глубокой растерянности, словно она была ножкой от стула, потерянной и ненужной. Минуты две она сидела, тупо уставившись на отца, и пыталась изложить всю гамму переполнявших ее эмоций. Но вся гамма вылилась в еле понятное "Эх ты…", и, махнув рукой, она встала из-за стола, словно отрываясь от невидимых оков.
Аппетит улетучился, как дым. Через время я тоже поднялся на второй этаж, где каждый шаг по коридору, казалось, уводил все дальше от реальности, а за каждой дверью таились свои миры, свои истории.
Я остановился у порога своего убежища, рука уже почти коснулась ручки, когда вдруг раздался стук. Это был не просто звук — это было уведомление о том, что в этом доме есть еще кто-то. Стук доносился из комнаты Тимура.
Мое сердце откликнулось учащенным биением, и я, словно во сне, повернулся к источнику звука. Я подошел к двери брата и постучал в ответ, словно пытаясь найти ответы в эхе своих ударов.
— Тим, ты там? — мой голос дрогнул, неуверенность в нем была слышна даже мне.
Стук внезапно стих. Тишина опустилась с новой силой, и я ощутил, как воздух вокруг стал плотным и тяжелым, словно предвестником бури. Я медленно повернул ручку и толкнул дверь, готовый столкнуться с неизвестным…
Глава 36
Сердце неистово колотилось в груди, когда я осторожно распахнул дверь комнаты брата. Но, вскоре я глубоко вздохнул с облегчением — виновником шума оказалась лишь непокорная створка окна, которая игриво стучала на ветру. Какое спокойствие: комната была мертвенно тихой и пугающе пустой. Я самодовольно усмехнулся над собственной трусостью. Какой же я нелепый идиот, — подумал я, — так безрассудно напугаться из-за пустяков. Ведь никто не осмелился бы проникнуть в надежно охраняемый дом. Мои нервы, кажется, дали о себе знать. Проведя рукой по беспорядочно взъерошенным волосам, я почувствовал, как накопившееся напряжение покидает мое тело. Мне действительно нужен заслуженный отдых, — решил я и, подойдя к окну, плотно закрыл его, чтобы больше ничего не смущало.
Послушать музыку
На пороге собственной комнаты я удивился. Первое, что настораживало — запах. Интригующий, едва уловимый аромат. Незнакомый мне. Может, уборщица сменила духи? — промелькнула мысль, но быстро рассеялась, как дым. Судя по беспорядку, она сюда даже не заходила. Меня целый день не было дома, а бардак будто пьяный алкаш орудовал. Шкаф распахнут, как рот в крике. Ящики выдвинуты, словно языки. Странно. Может, мама что-то искала? — размышлял я, ощущая в воздухе чей-то невидимый след. Что ей могло понадобиться в моей комнате? Она не заходила сюда с лет семнадцати. Но сегодня, похоже, что-то изменилось…
Быть может, она искала мои детские фотографии для нового поста в инстаграме или еще что-то ценное лишь для нее? — размышлял я, усердно перебирая в уме все возможные и невозможные причины ее непредвиденного визита. Или, может быть, она решила устроить внезапный ревиз в моих старых, пыльных записях и дневниках? Не поздновато ли? Решил запереть дверь на ключ изнутри. Так надежнее. Так безопаснее. Никто не потревожит в самый неподходящий момент. Дожили! — с горькой иронией подумал я. Запираться в собственном доме…
Кот вел себя странно. Это обычно безразличное ко всему создание, завернутое в тайну и обернутое шерстью, сегодня было явно взволновано. Он сидел у двери ванной и мяукал, словно маленький, мягкий оракул, готовый поведать тайны Вселенной. Его хвост, нервно дергался, словно антенна, улавливающая неведомые сигналы, не просто так — это морзянка для кошачьих, сообщение, которое мы, простые смертные, не в силах понять.
Шерсть стояла дыбом, как у ежа в момент опасности.
— Да что сегодня не так? — вопрошал я, глядя на своего пушистого компаньона. — Какой ретроградный Меркурий рождает эти странности? Нет там твоего лотка! — воскликнул я. — Кстати, я вообще не в курсе, где он, если ты его ищешь. У тебя же супер нюх, ты и должен знать. Иди, иди, рыжая морда! — ласково, но настойчиво выпроводил котяру из комнаты. — Ты же знаешь, что я не фанат сюрпризов, — напомнил ему.
Он ушел, но не просто так. А оставляя после себя вопросы… и немного кошачьей мудрости, которую я, возможно, когда-нибудь разгадаю. Но пока что, пусть будет мир. Пусть будет тишина. И пусть будет чистый ковер.
Вечерний ужин с семьей — это не просто трапеза, это испытание, где каждый взгляд и слово взвешиваются судьбой. Усталость дня ложилась на плечи, как невидимый груз, и я жаждал освободиться от нее. Стянул черную футболку, словно скидывая с себя тяжелую пелену дневных забот, и она упала на пол, словно тень, растворившись в темноте комнаты. Беспорядок вокруг был как отголосок моего внутреннего хаоса, и я решил, что завтра — новый день для порядка. Расстегнул ремень, и он щелкнул, как знак окончания официальной части дня. Смятые джинсы добавили красок в общей картине разбросанных вещей. Носки полетели в стену — маленький акт бунта против устоявшегося порядка. И вот я шел босиком, чувствуя прохладу пола, которая напомнила мне, что я дома, в своем убежище. Вода в душе обещала быть приятно теплой, словно обещание забыть о всех тревогах и погрузиться в мир, где есть только я и моя свобода. Водичка тепленькая, я иду! — подумал я, предвкушая моменты спокойствия и уединения.