Последний суд
Шрифт:
А вот Амт, пошатываясь, с трудом перебирая чужую память в своей голове, покинула Зал Судилища.
«Ч-что со мной сделала Царица?.. Что за мысли пляшут в голове?»
О Нефтиде Ифе знала преступно мало. Души на Полях Иалу говорили, что она стоит за спиной Осириса во время взвешивания сердец. Она считалась богиней посмертных
«Если она – мать Анубиса, значит, Осирис не был верен Исиде вечность? Значит, он любил и Нефтиду? – пыталась понять аментет. – Или не любил?» Пока ещё она не знала, что любовь была совсем не обязательным условием подобных союзов.
Нефтида продолжала рассеянно смотреть на Анубиса и Сета.
– Вы давно не навещали меня. Сет, тебя уже простил брат? – тихий и тягучий голос богини казался таким же угасающим, как всё в саду её виллы.
– Я работаю над этим, – вежливо улыбнулся Сет.
– А праздников никаких не намечается? – с почти детской надеждой спросила Нефтида.
«Она… не в себе?» – думала Ифе. Что-то неправильное было в этой женщине, какой-то слом.
Анубис медленно приблизился к богине и почтительно поклонился, развеивая маску.
– Нет, мама. Праздников не предвидится.
Нефтида немного обиженно протянула:
– Так жалко… – она поднялась с кушетки, нежно поглаживая гнилые листья растений, что были подле неё. – Ты же помнишь, помнишь, почему я так люблю праздники? Давай расскажу ещё разок.
– Не надо, я… – привычная власть покинула голос Карателя, сменившись неуверенностью.
– Нефтида, мы пришли по делу. Попробуем не отвлекаться, хорошо? – пришёл к нему на помощь Сет.
Как и племянник, грешный бог говорил непривычно мягко.
– Вы-то всё знаете… А вот эти душеньки явно удивлены, – мечтательно улыбнулась богиня. – Я расскажу им!
– Хорошо, – тихо ответил Анубис, как будто сдаваясь.
Нефтида широко улыбнулась. В этой улыбке было что-то тревожное. Маленькие белые зубы женщины показались Ифе почти прозрачными, а может, дело было в том, что улыбка не коснулась глаз.
– Подойдите поближе, птички. Я не люблю громкие голоса и не хочу повышать свой, – богиня кивнула смертным.
Кейфл смотрел на неё напряжённо, но всё же шагнул вперёд. Атсу последовал за ним. Не решившись противиться, Ифе последовала примеру своих спутников и подошла ближе.
Запах гниения возле Нефтиды, к удивлению душ, рассеивался.
– Какие они хорошие, – снова улыбнулась она. – Оставите их мне?
«Что?!» Кейфл поперхнулся, оборачиваясь к богам.
– Нет, – отрезал Анубис, впервые, с момента прихода к вилле, с нотками стали в голосе.
– Жаль. Ни праздника, ни-че-го, – тяжело вздохнула Нефтида. – Я люблю праздники, потому что это единственное время, когда я могу появляться пред ликом Царя Богов. Понимаете, я когда-то послушалась своего слабого сердца. И чтобы добиться внимания сиятельного, властного, вечного…
Она назвала
– Так, на чём я остановилась? Ах, да! Моя ошибка. Я приняла облик нашей Царицы и предстала перед Царём. Он так её любит! И меня любил в те краткие мгновения.
Ифе бросила быстрый взгляд на Анубиса. Его лицо было бесстрастным, но он, очевидно, избегал смотреть на мать.
– Обман бы не раскрылся! Я молча продолжила бы хранить в памяти время, проведённое в объятиях Царя. Но появился Инпу… И всё раскрылось. Конечно, такой сильный мальчик мог быть сыном только Осириса! – Нефтида рассмеялась так же меланхолично, как говорила. – Ох и гневалась же Царица! Изгнала меня, а я смиренно отдала силы, найдя покой здесь. Мало кто из богов знал истину о моём затворничестве, посему Царём и Царицей было решено призывать меня хотя бы на празднества, чтобы никто ничего дурного не подумал.
«Как странно звучит её рассказ, – думала аментет. – Будто в нём не хватает осколков. Всё окутано медлительностью. Спутано».
Сет стоял, скрестив руки на груди и, когда Нефтида завершила рассказ, мягко улыбнулся.
– Конечно, всё так и было.
Ложь бога была безыскусной – Ифе не составило никакого труда распознать её. Но Анубис… Девушка взглянула на него, ища хоть какую-то эмоцию, хоть намёк на согласие с Сетом или Нефтидой.
Каратель смотрел точно перед собой. На первый взгляд, он был совершенно спокоен, однако аментет уже успела узнать некоторые повадки бога и видела что вены на его руке, сжимающей посох, вздулись от напряжения. «О чём вы думаете?» – жаждала узнать она, но проникнуть в мысли Анубиса, как он проникал в её, конечно же, не могла.
Быть может, то было к лучшему. Ведь бог не мог позволить себе быть слабым ни в чьих глазах, а в воспоминаниях именно слабость шла с ним рука об руку.
Боги отличались от смертных многим, и эти отличия становились очевидны с самого рождения. Например, бессмертные создания помнили всё, что с ними происходило даже в момент появления на свет.
Анубис не был исключением. Он знал, что родился под тёмным небом Дуата в гниющем полупустом саду.
– Зачем ты это сделал?! Всё могло быть так хорошо! Я была бы счастлива, просто вспоминая о нём! И никто бы не узнал, но ты… – гневные крики матери были первым, что он услышал. – Ты всё испортил!
Способность говорить новорождённый бог ещё не обрёл, только познавая свою сущность, но он точно знал, что его рождение от него никак не зависело. Он ничего не делал. Его появление было волей мироздания.
– Ненавижу тебя! – рычала женщина.