Последний в семье

Опатошу Иосиф

Сорка вдруг что-то почувствовала. Задумавшись, она ощутила, как все в ней тоскует и трепещет. Появилось желание закричать, а ноги, словно резиновые, пружинили вверх. Она уселась на деревянные качели и медленно закачалась.

Лето милое приходит, Мы играем на песке…

Качели раскачивались все сильнее, и каждый раз, ровняясь с землей, Сорка отталкивалась ногой и, подпевая, поднималась все выше и выше.

Вскоре ей надоело качаться, закусив губу, будто плача, как разбаловавшийся ребенок, она поджала под себя ноги, одернула батистовое платьице, закрыла глаза и лежала, словно в колыхающейся лодке.

Вокруг было так тихо, что Сорка

слышала удары собственного сердца. Мимо ее правого уха с гудением пролетела пчела. Сорка хотела было отмахнуться, но поленилась поднять руку и продолжала лежать, думая, что ее еще качает, хотя качели уже давно остановились. Вдруг она почувствовала прикосновение и открыла глаза.

— Что ты греешься на солнце, как кошка! Голова заболит! Что с тобой, Сорка, ты нездорова?

— С чего вдруг?

— Что-то не так, Сорка? Что ты улеглась среди бела дня? Скажи, что случилось?

— Ничего не случилось, Брайна, — Сорка растерянно улыбнулась, обняла старуху, стала целовать ее и почувствовала комок в горле.

— Тогда сядь в тени!

Сорка слезла с качелей, потянулась и принялась тереть глаза.

Старая Брайна сразу же поняла: с девушкой что-то неладно. Обняв ее по-матерински, она усадила Сорку на скамью под окном, села рядом и положила ее голову себе на плечо:

— Теперь, доченька, расскажи мне.

— Что тебе рассказать? — Сорка открыла глаза.

— Мне кажется… ты должна быть счастлива. Ты молода, красива, к тому же у тебя будет хороший жених, что ты морщишься? В самом деле, скажи. — Брайна ласково взглянула на Сорку. — Тебе чем-то не нравится Борех? Ты же знаешь, если не захочешь, тебя никто не заставит! Пойми же, доченька, сшитое можно распороть! Но мне кажется, что лучшего жениха, чем Борех, и желать нельзя! Давай не будем обманывать себя, в чем дело? Тебе не нравится его семья? Он же твой кузен! Грешишь ты, Сорка, грешишь… шелковый мальчик, с приятным лицом, на нем покоится божественное присутствие. А главное — говорят, он лучший жених в синагоге… Ты еще молода, тебе в голову лезут всякие глупости, поверь мне, я тоже была молода, после свадьбы начинаешь понимать, что не все то золото, что блестит! Главное — ядрышко, а скорлупа очистится! Грешишь ты, Сорка, грешишь… Ну что я расселась, пойду взгляну на коров.

Сорка все это время растерянно улыбалась, удивляясь, что Брайна говорит с ней, как со взрослой. Сорка стеснялась смотреть ей в глаза и, когда осталась одна, не могла понять, почему не сказала Брайне, что из сватовства ничего не выйдет и чтобы они перестали морочить ей голову с Борехом.

Тишина вокруг раздражала Сорку. Она не знала, куда себя деть, и чувствовала свою ненужность. Ей не хотелось всю жизнь прозябать в этом доме. Сорка надеялась, что кто-нибудь придет, должен прийти и силой вызволить ее отсюда. Она закусила губу, ей захотелось поджечь стог сухого сена, стоявший посреди двора. Хоть будет пылать! Усталая, она сидела на скамейке и смотрела на лес. Лес плел свои легенды, и чем туманнее они получались, чем больше повествовали о невероятных геройствах, возможных только во сне, тем спокойнее становилось на душе у Сорки.

Дремучие леса, седой прихрамывающий лесоруб и даже Брайна — все могли рассказать о бледной черноглазой Рохл, которая, как магнит, притянула к себе Соркиного отца.

Сорка встала, сердясь на отсутствие гостей, переживая, что отец хочет выбрать ей жениха, и ненавидя Бореха. Она вошла в дом, в одну комнату, потом в другую и остановилась у громоздкого книжного шкафа. Сто раз перечитав названия на корешках, Сорка вытащила «Короля холопов» [14] и долистала до места, где Эстер одна ждет ночью царя. Сердце юной Сорки забилось быстрее, она вздрогнула, будто ею вдруг овладела какая-то мысль, тихо прокралась в комнату Брайны, а затем на цыпочках вышла с молитвенником «Корбн-минхе» [15] в руке.

14

«Король

холопов» — исторический роман польского писателя Ю. И. Крашевского (1812–1887) о борьбе за воссоединение польских земель.

15

Женский ашкеназский молитвенник.

Сорка спряталась в сарае на свежем сене и начала читать «Мааян тагор» [16] . При малейшем шорохе она прятала молитвенник в сено и делала вид, что читает «Короля холопов». Сорка прислушивалась, понимала, что совершает грех, что девушке не положено читать такие книги, что это мерзко и вовсе непонятно, как это попало в молитвенник, и все же продолжала читать. Она проглатывала страницу за страницей, чувствуя, как погружается в свежее сено, как впитывает его запах, а мягкая сухая трава обволакивает ее, целует в щеку, подбирается к шее, словно кончиками пальцев, обжигает, разрастается, охватывает все тело, а запах висит перед глазами, как пар, разливается по мышцам и наполняет каждый нерв. У Сорки в голове помутилось, она больше не понимала, что читает, машинально повторяя слова, и решила, что никогда не станет невестой Бореха.

16

«Чистый источник» (иврит), книга Моше Тейтельбойма (1759–1841).

Сорка спохватилась, когда прочитала страницу, не поняв ни слова. Она начала с начала, но снова отвлеклась и потеряла нить рассказа. Сорка увидела, как Кроненберг спускается к ней по веревке, надевает на нее мужскую одежду, и они вместе исчезают. Они проводят в пути ночь, день, еще одну ночь и въезжают в чащу леса. Кроненберг выкапывает сундук из-под старого дуба, вынимает голубое колечко, вырывает перо из птичьей головы, а Сорка сидит верхом на черном коне. Двенадцать стройных юношей бегут за ней следом, поддерживая шлейф ее платья, сотканный из воды, а русалки, наряженные в мягкие облака, шествуют впереди, неся длинные рога и шали. Деревья расступаются, лес шумит, Висла рассекается, Ванда выходит навстречу Сорке и вводит ее во дворец.

Глава 7

Соркина помолвка и годовщина смерти реб Менделе

Печь, занимавшая больше половины кухни, горела, отбрасывая красные блики, а взбудораженная Брайна постоянно добавляла поленья к горящим головешкам и подкладывала кусочки коры под стоявший в углу треножник, на котором с ворчаньем кипел горшочек с гусятиной.

Брайна мешала крупник, то и дело отодвигая заслонку печи и добавляя полено, и наблюдала, как жарятся гуси. Она истово просила Бога, чтобы все удалось, и постоянно выглядывала из окна, ожидая приезда Мордхе. Ей хотелось, чтобы тот привез как можно больше хасидов. Разве это пустяк? Соркина помолвка и годовщина смерти реб Менделе!

Сорка сидела у окна над открытой книгой, собирала на нитку кораллы и смотрела на покрытые снегом, будто растрепанной ватой, деревья.

— Кораллы не убегут, завтра доделаешь, — обратилась Брайна к Сорке. — Давай лучше накрывай на стол, они ведь скоро приедут.

— Ты же говорила, что Марьяна накроет? — Сорка завернулась в шелковую турецкую шаль.

— Эта негодяйка пока не пришла! Наверное, опять поругалась с Вацеком. Такой мир в семье только гоям пожелать! Ну что сидишь? Давай шевелись!

— Уже иду. — Сорка принялась листать книгу.

— Не надоело читать целый день? Ты же портишь себе глаза! Уж сегодня-то могла бы взять еврейскую книжку, а не забивать себе голову чем попало!

— Так что же он не привозит новых книг, наш книгоноша? Старые я уже знаю наизусть, — оправдывалась Сорка.

— Ты думаешь только о сказках, а псалмы бы тебе вовсе не повредили, — сказала Брайна.

— Начинается!

Брайна сняла горшок с гусятиной, поставила его на пол и стала перекладывать жир в глиняную миску