Последний властелин
Шрифт:
— Нет! Прекрати!.. Пожалуйста…
— Богатство и счастье — два неразлучных спутника в нашем мире. Ты находишься рядом с ними. Неужели откажешься? Не будь дураком. Такой случай выпадает раз в жизни.
…Золотые и бриллиантовые россыпи, жемчуг и изумруды, кольца и ожерелья, серьги и браслеты. Целое состояние!
— Смелее, Торредо, все твои желания исполнятся.
«Правильно, не быть дураком! Столько времени я шел неизвестно куда. А тут богатство само плывет в руки!»
Грай погладил шкатулку, и тут точно знакомая тяжелая сеть опутала его. Однако
— Ты еще вернешься, Торредо!
— Нет, не надейся! — ответил Грай и поспешил покинуть голубую комнату.
Из голубой комнаты он прошел в кабинет начальника тюрьмы, довольно быстро отыскал место, где хранились ключи от камер. Потом он выглянул в коридор. Здесь будто бы никого, шаги охранника замирали где-то вдалеке. «Они обходят верхний этаж, — сообразил Грай, — мне это на руку!»
Он крался по коридору, и пока ему везло. Охрана — наверху, заключенные спят. Так незаметно он добрался до шестой камеры, где находился знаменитый головорез по кличке Бык. Он-то и нужен Граю.
Торредо подошел к решетке, открыл камеру и тихонько крикнул в черноту:
— Эй, где Бык?
В ту же секунду что-то тяжелое ухнуло рядом. Перед Граем возник здоровенный рыжий детина:
— Кто там? Никак синеглазый? Надоел Фокс, и ты пришел поразвлечься со мной? Давай, малыш, я не против.
— Послушай, свинья! — Грай ножом рассек воздух. — Если еще раз скажешь подобное, я отсеку тебе голову, как только что отсек ее Фоксу.
— Да за такую дерзость, молокосос, тобой попользуется весь наш отсек…
Рецидивист заржал, но неожиданно прервался. Ему показалось, что глаза Грая горят в темноте таким страшным голубым огнем, что у Быка невольно мороз пробежал по коже.
— Наши отношения выясним после, — сказал Грай. — А пока вот тебе ключи, собирай самых крутых парней, перебьем охрану, сегодня ее должно быть меньше. По крайней мере, на нашем этаже.
— Это почему?
— Раз говорю, значит, знаю. Я уничтожу документы, и мы сожжем тюрьму. Как говорится: война все спишет.
— Отличная мысль! — согласился Бык и взял у Грая ключи.
Коридор по-прежнему был погружен в темноту. Почти сразу заключенные услышали звук шагов.
— Это охранник, он делает обход, — шепнул Бык.
Несколько человек слились со стеной и замерли… Охранник уже рядом. Грай тихонько толкнул рыжего головореза. Тот прыгнул на тюремщика, одной рукой зажал ему рот, другой — резко повернул голову. Хрустнули шейные позвонки.
— Готов! — кивнул Бык.
Они прошли еще некоторое расстояние и вдруг услышали:
— Рон, где ты? Чего молчишь?.. Проклятье, какая здесь темень!
— Возьмешь и этого на себя? — спросил Грай.
— Без проблем.
Но в это время охранник зажег лампу и сразу заметил крадущихся уголовников, увидел, что Бык готов кинуться на него. Охранник оказался проворным и тут же вскинул ружье. Бык понял, что не успеет…
Но тут охранник
— Наши отношения выяснены, — сказал Бык. — Ты спас мне жизнь.
— Возьми у него ружье и погаси лампу, — ответил Грай.
Щелкнули замки, послышался скрип открывающихся камер. Заключенные вскакивали с нар и без раздумий присоединялись к Торредо и его друзьям. Пуля, так пуля! Но больше смерти надоели им вонь и теснота камер, издевательства начальства, карцеры, эпидемии, от которых здесь нет спасения.
Щелкали и щелкали замки, новые отряды заключенных выходили в коридор, готовые на любые самые решительные и отчаянные действия. Еще двое охранников подверглись внезапному нападению и были убиты на месте. Но один успел выстрелить и «разбудить» гвардейцев.
Теперь резкие звуки свистков и выстрелы слышались отовсюду, одни отряды палачей спешили на помощь другим. Заключенные знали: они будут стрелять без малейшего сожаления и жалости. Они усеют трупами пол каждого этажа, если надо, ворвутся в камеры и прикончат всех до единого. Страшное время диктует свои законы.
Грай открывал камеру за камерой. Огромная толпа отчаявшихся и одновременно обезумевших от неожиданной свободы людей бежала по коридорам, навстречу вооруженным гвардейцам. Первые падали от пуль, но за ними неслись другие, ослепленные еще большей яростью. У охранников вырывали ружья и прикладами разбивали головы. Беспорядочная стрельба теперь уже велась с двух сторон. «Армия» Грая все увеличивалась и увеличивалась, оттесняя охранников за пределы здания. Тут и завязалась последняя битва: вой, крики, стоны и обреченные на смерть люди, которых сбрасывали в окружающий тюрьму ров с водой. Несколько оставшихся в живых охранников разбежались, некогда неприступный бастион пал в течение небольшого промежутка времени.
— Опустите мост и освободите всех остальных, — скомандовал Грай. — Первыми пусть выходят подростки, женщины, раненые. А мы с Быком приведем в порядок кое-какие дела.
Вдвоем они проникли в кабинет начальника тюрьмы, открыли огромный сейф, вытащили папки с бесконечными делами и подожгли. Огонь заплясал, быстро набирая силу.
— А где все-таки Фокс? — спросил Бык.
— Обедает, — рассмеялся Грай. — Хочешь взглянуть?
Он открыл потайную дверь в голубую комнату. Обезглавленный Фокс сидел за столом перед тарелкой с едой, сжимая в руке вилку. Даже не знающий жалости, повидавший не одну смерть Бык от неожиданности отпрянул, пробормотав:
— Уходим! Скоро тут запылает все!
Огонь разливался по соседнему кабинету, пожирая не только бумаги, но и мебель, с большей и больше жадностью облизывал стены, пол, потолок, рассыпал повсюду смертоносные золотые искры.
…Золотые искры!.. Золотые искры!.. Грай вдруг вспомнил о золотых россыпях шкатулки. Знакомый голос сказал ему:
— Бери меня! Хватай, пока не поздно!
Грай замешкался, остановился. Он вдруг подумал о бесконечной дороге, по которой ему опять предстоит идти с вечно пустым желудком.