Последний властелин
Шрифт:
— Чего застыл?! Бежим! — закричал Бык.
Все вокруг трещит и рушится!
— Грай Торредо, это твой последний шанс стать богатым и достойным человеком, — вновь заманчиво прозвенел голос из шкатулки.
— Очумел?! — Бык схватил его за руку.
— Ты беги, а я сейчас.
— Как знаешь! — рыжий рецидивист исчез в дыму и пламени.
Пламя уже ворвалось в голубую комнату!.. От недостатка кислорода у Грая подкашивались ноги, кружилась голова.
— Либо успех, либо — вечное прозябание, Грай…
Он не помнил, как подскочил к шкатулке, как схватил ее!
Пылающая тюрьма осталась далеко позади, Грай и Рукк вновь шли по темной дороге, освещаемой лишь сияющими в небе звездочками. Счастливый Рукк смеялся, точно ребенок: нет больше камеры с ее решеткой, страшного Фокса и его охранников. Они свободные! Пусть нищие, голодные, но свободные. Он вдыхал пьянящий воздух, а когда сорвал с дерева яблоко, оно показалось ему лучшим лакомством на свете, после него он никогда бы не смог прикоснуться ко всем «деликатесам», которыми их потчевали в камере. Рукк так гордился Граем, ЕГО ДРУГОМ ГРАЕМ, и без конца повторял:
— У нас все будет хорошо! Вот увидишь!
Если бы он сейчас мог прочитать мысли самого Грая!
А Торредо, у которого в рюкзаке за спиной лежала шкатулка Фокса, все больше раздражался:
— Чему этот дурак все время радуется? Как он мне надоел!
Грай менялся на глазах; это был уже не тот юноша, что делился с незнакомым мальчишкой последним куском хлеба, а на утро, не раздумывая, закладывал единственное богатство — фамильный перстень. На события прежней жизни он смотрел уже под другим углом зрения. «Мне часто повторяли, что я из знатного, но обедневшего рода. Что, мол, мои предки пуще глаза дорожили честью. Честность, уважение, достоинство — какие устаревшие понятия. Помню, как в детстве отец показал мне роскошный дом одного чиновника: «Запомни, сын, здесь живет негодяй и взяточник. Никогда не поступай, как он!» Потом я увидел этого чиновника в золоченой карете, запряженной четверкой вороных коней. Он устраивал великолепные праздники, какие мне не снились и во сне. Один обед ему стоил столько, сколько моя семья не зарабатывала за год.
А дом родителей, что разрушила война… Почему я так часто вспоминаю его? Жалкий, убогий домишко. Разве такого я достоин?»
Грая распирало желание прорвать порочный круг нищеты. Неважно, каким образом, но прорвать! Одновременно в нем возрастала уверенность, что скоро, очень скоро он это сделает. У него есть шкатулка с драгоценностями!
Он вновь бросил взгляд на радостного Рукка: «Что может быть у меня общего с этим деревенским парнем? Может, послать его куда подальше? Или сделать слугой? Да, пусть прислуживает».
Вскоре и Рукк заметил, что с Граем что-то происходит. Но, когда он спросил, Грай резко его оборвал. Теперь уже он не был ему другом.
Они продолжали идти по темной дороге, и вдруг впереди показалась огромная черная птица. Стервятник!
— Смотри, Грай! — испуганно воскликнул Рукк.
Птица, однако, не думала нападать
Глава пятая
Первое утро в поместье
Крик перешел в звон, который терзал и терзал Антония. Открыв глаза, он некоторое время никак не мог понять, что происходит.
«Где я? И кто так усиленно трезвонит?»
Он увидел, что сидит за письменным столом в красном кабинете. В окно активно пробивался солнечный свет. А звонок?.. Это наверняка слуги. Вчера они покинули дом, поскольку боятся здесь ночевать.
Звонки не прекращались, вслед за ними послышались крики:
— Господин Антоний!
Антоний быстро поднялся и направился к входной двери. Он шел и размышлял: «Почему я не в постели, а в красном кабинете?»
И тут он вспомнил все! Но ведь это… невозможно!
У входа стояли Иван Малкович и нескольких слуг. Управляющий поклонился:
— Мы вас не разбудили, господин Антоний?
— Честно?.. Разбудили.
— Простите, но мы договаривались вчера, что придем именно в это время…
— Вы правильно поступили, Малкович. Мне давно пора вставать.
— С сегодняшнего дня кто-то из слуг обязательно будет ночевать в доме. Если вы, конечно, пожелаете… Больше одного вас тут не оставят.
— Одного? — Антоний подумал об Агнет, о страшной черной птице и говорящих портретах. Малкович, который, естественно, был не в курсе ночных приключений хозяина, продолжал:
— Я сейчас распоряжусь насчет завтрака.
Слово «одного» не выходило из головы Антония. Агнет… Она должна быть здесь, в доме?!
Антоний прошел по всем этажам, заглядывая в каждую комнату и не обращая внимания на недоуменные взгляды Малковича и слуг. В своей спальне он обнаружил прибирающую комнату шуструю Руню.
Антоний подошел к окну. Утопавшее в зелени поместье, прячущийся за ним вековой лес казались самым тихим местом на свете. Какая взывающая о помощи девушка?! Какая птица?!
Бред!
«А если все-таки?..»
— Бред! — повторил Антоний вслух.
— Что вы сказали, хозяин? — удивилась Руня.
— Мне привиделся странный сон. Будто под окнами летает огромная птица и пытается проникнуть в мой дом…
Он не закончил, потому что графин, который держала Руня, вдруг выпал из ее рук и разбился.
— Ой, что я наделала!
— Ничего, ничего, — успокаивал ее Антоний.
— Хозяин, я случайно. Просто…
Он увидел страх в ее глазах. Он видел его еще вчера, когда она прислуживала за столом.
— Руня?..
— Да, господин?
— Ты чего-то или кого-то боишься!
— Нет…
— Скажи, кто тебя обидел?
— Никто…
— Ты должна быть честной со мной.
— Я всегда честная… Мне пора на кухню.
— Хорошо.
Руня коснулась ручки двери и вдруг остановилась:
— Господин Антоний, — тихо произнесла служанка. — Насчет той птицы… Она существует. Существует!..
Руня не закончила и выбежала из комнаты. У Антония продолжало звучать в голове:
«Она существует. Существует!..»