Последний защитник
Шрифт:
– Сэр, нужно ли рассказывать все это? – вмешалась Элизабет. – Разве сие благоразумно?
– Если эти люди решили довериться мне, дорогая, – мягко возразил ее отец, – я должен быть с ними откровенным. – Он снова повернулся к Хэксби. – Я тогда находился в Швейцарии, но через две недели жена тайно послала к господину Уайту слугу, который должен был сказать: «Стены сочатся кровью», и Уайт передал ему письмо, которое потом надлежало тайком переправить из Англии. Прошли месяцы, пока письмо попало в мои руки. А когда я получил его, у меня не было средств
– Средств предпринять что именно? – резко спросила Кэт, терпение которой уже было на исходе. Она была напугана и поэтому несдержанна.
– Ну… сделать то, о чем просила меня матушка в том последнем письме. Она знала о моем бедственном положении, что я был кругом в долгах. Не по своей вине, между прочим. Эти долги составляют тысячи фунтов, которые я вынужден был занять в бытность свою лорд-протектором Англии. Не для себя лично, заметьте, средства сии были нужны, дабы исполнить свои обязанности, согласно должности, к которой я нисколько не стремился и которой отнюдь не желал. А когда я подал в отставку, парламент пообещал, что долги эти будут уплачены. Кроме того, они посулили назначить мне пожизненную пенсию. Но тут возвращается король, распускает старый парламент и назначает новый, который не желает исполнять обещаний, что были даны мне во времена Республики.
– Но у вас ведь имеется поместье, – заметила Кэт. – Разве вам не хватало своих собственных средств?
Кромвель покачал головой:
– Все, что у меня есть, – это пожизненное право собственности на поместье, каковое пребывает в весьма плачевном состоянии. У меня большая семья, которую надо содержать. Да кредиторы бы меня со свету сжили, если бы могли. Поэтому мне приходится прозябать в изгнании, а не тихо жить в кругу своей семьи. А короля такое положение дел более чем устраивает. Ведь если я пребываю на континенте, то не могу потревожить его покой. Если бы он сам меня сослал, то выглядел бы жестоким тираном, что вызвало бы гнев у тех, кто с любовью вспоминает добрые старые времена.
– И вы все это нам говорите? – сказала Кэт. – Вы отдаете себе отчет в том…
– Что одно лишь слово господина Хэксби или ваше может погубить меня? Конечно. Если кредиторы узнают, что я в Лондоне, они тотчас схватят меня. И королю придется что-то предпринять. Поэтому, мадам, я отдал себя в ваши руки и в руки вашего мужа.
– Я буду рад служить вам любым возможным образом, сэр, – торжественно изрек Хэксби. – Ради вашего покойного отца и ради вас самого.
– Благодарю вас, сэр. – Кромвель вопросительно взглянул на Кэт. – Итак?
– Это письмо, – сказала она. – Какое отношение оно имеет к Кокпиту?
– Как известно вашему супругу, мои родители в течение четырех лет почти постоянно жили там. Когда отца провозгласили лорд-протектором, они переехали в королевские апартаменты в Уайтхолле. Но частично Кокпит оставался в их распоряжении, даже когда моя матушка овдовела. Она любила это место, которое не находилось в непосредственной близости
«У Ричарда приятный голос, – подумала Кэт, – хотя, пожалуй, ему самому слишком нравится, как он звучит».
Она прочистила горло в надежде, что гость поймет намек и вернется к сути. Муж неодобрительно посмотрел на нее, но Кромвель, похоже, не обратил на это внимания.
– Когда король вернулся, у матушки началась новая череда неприятностей. Злые люди обвинили ее в том, что она якобы украла королевские реликвии. Они были убеждены, что вдова лорд-протектора воспользовалась своим положением.
– Бедняжка, – произнес Хэксби. – Как же, я помню. Ходили жестокие клеветнические памфлеты.
– Матушку обвиняли в том, что она либо хранит их у себя, либо прячет где-то, чтобы завладеть ими позже. – Кромвель окинул хозяев дома хмурым взглядом. – Небольшие вещицы. Золото, драгоценности и прочее. То, что можно легко унести. Разумеется, все эти обвинения были совершенно беспочвенными. Чистая клевета. – Он замолчал. – Но…
«Ага, – подумала Кэт, – я так и знала, что будет это „но“».
Ричард Кромвель потер невидимое пятно на столе – старая привычка, по которой она его и узнала.
– То, что матушка спрятала кое-что ценное, прежде чем покинуть Уайтхолл, – правда. Но это принадлежало лично ей, а вовсе не короне. Я подчеркиваю: речь идет о ее законной собственности. Времена тогда были тяжелые, начались перемены, поэтому матушка опасалась, и не напрасно, что у нее это отнимут, если она возьмет с собой. Уверен, она была права. В своем последнем письме она все мне рассказала. А также сообщила, где это искать. Вот почему я здесь.
– Это? – повторила Кэт. – А о чем конкретно идет речь?
– Сие вас не касается, мадам! – отрубил Кромвель, повисла пауза, потом он улыбнулся, пытаясь смягчить свою резкость. – Могу сказать лишь, что это небольшой предмет, который по праву принадлежит мне.
Хэксби постучал по кожаной папке:
– И стало быть?..
– Да, сэр. Благодаря этим планам я сумею найти свою собственность. Если вы окажете мне любезность и позволите взглянуть на них.
– Боюсь, вряд ли вы сумеете в этом разобраться.
– Тогда не поможете ли вы мне? Не знаю, кто бы мог сделать это лучше вас.
Хэксби склонил голову:
– С удовольствием.
От комплимента у него на щеках запылали алые пятна. Старик попытался развязать шнурок на папке, но пальцы его не слушались. Кэт взяла у мужа папку и развязала ее. Она вынула бумаги и разложила их на столе. Все сгрудились вокруг стола.
Кромвель нахмурился:
– Где здесь верх, а где низ? Не понимаю.
– Кокпит – необычное место, – объяснил Хэксби. Его голос неожиданно обрел силу и уверенность, он звучал, как у пастора на кафедре. – Поверьте, сэр. Думаю, ничего подобного в мире не существует.