Последний защитник
Шрифт:
Элизабет наморщила нос:
– Но почему бабушке пришло в голову прятать что-то в таком непотребном месте?
– Именно потому, что туда редко кто ходит, миледи, – объяснил Хэксби. – А рабочие, которые там появляются, прочищают засор или закрепляют стену, после чего как можно скорее уносят оттуда ноги. Испарения не просто зловонны: без притока свежего воздуха они могут загустевать и способны убить человека.
– А вы не осматривали этот коллектор сами, сэр? – поинтересовался Кромвель.
– Вряд ли. – Хэксби бросил на него взгляд через стол. – Мы знали его примерное расположение из предыдущих
Кромвель откинулся на спинку стула:
– Что ж, картина вполне ясна. По описанию матушки шкатулка спрятана в нише в стене канализационного коллектора, где-то между сараем и уборной рядом с гостиной. Нужное место можно найти по отметине на кирпичах. Но теперь возникает вопрос, как туда попасть? Сомневаюсь, что герцог Альбемарль встретит нас с распростертыми объятиями.
– По-видимому, есть еще одно затруднение, сэр, – вставила Кэт. – С тех пор прошло много времени.
– В самом деле, – одобрительно кивнул Хэксби. – Эти планы были сделаны чуть ли не двадцать лет назад. Я почти уверен, что ни гостиной, ни уборной на прежних местах нет. Или же их так упрятали во время перестройки, что теперь и не сыщешь. Что же до будки и огорода, они, верно, давно исчезли.
Кромвель разочарованно глянул на дочь:
– Тогда получается, мы затеяли все это напрасно? И ничего сделать нельзя?
– Я этого не говорил, сэр. – Хэксби выглядел таким довольным, каким Кэт не видела его вот уже много месяцев. – Работа в таких старых зданиях – настоящее искусство. Секрет заключается в том, как собрать нужные сведения. В данном случае нам понадобятся услуги знатока.
Элизабет надула губы:
– Знатока чего?
– Канализационных коллекторов, миледи. Когда речь идет о нечистотах, кому лучше знать, как не золотарю? – Он внезапно замолчал, и его лицо помрачнело. – Но все это может стоить кучу денег. В наши корыстные времена у каждой вещи и у каждого человека есть своя цена.
– Господь нам поможет, – произнес Кромвель и потер пальцем стол, стирая что-то, видимое только одному ему. – Я буду надеяться. Буду молиться.
Фибс, охраняющий парадный вход в дом под знаком розы, считал себя человеком широких взглядов, который поступает с другими точно так же, как они поступают с ним самим. Должность привратника давала ему крышу над головой (он обычно спал в прихожей на тюфяке, набитом соломой) и небольшое недельное жалованье. Значительно больше он зарабатывал, получая вознаграждение от жильцов и их гостей, а также заключая взаимовыгодные договоренности с лавочниками по соседству и с возницами наемных экипажей.
За долгие годы Фибс накопил обширные знания, причем не только о приходящих и уходящих через ту дверь, которую он охранял, но и о тех, кто проходил мимо по Генриетта-стрит. Вчера, например, он приметил грузного
Господин Хэксби выглядел изможденным, и мальчик-посыльный помог Бреннану отвести его наверх. Госпожа Хэксби дала Фибсу шесть пенсов за труды. Он считал, что эта изящная молодая женщина явно не пара своему престарелому мужу. Если бы она чуть-чуть больше заботилась о своей внешности, ее можно было бы назвать хорошенькой.
Час спустя грузный мужчина со шпагой вновь прогуливался по их улице. Он остановился и спросил у Фибса, как пройти на Друри-лейн. И при этом как бы невзначай поинтересовался, кто живет в доме под знаком розы. Фибс, чей язык развязали еще шесть пенсов, не видел никакой беды в том, чтобы ответить правду. Подумаешь, секрет. Если не скажет он, то это наверняка сделают другие.
Тем же вечером Фибс решил промочить горло в пивной в переулке Халф-Мун, где собирались местные привратники и носильщики портшезов. Соседский привратник сказал, что какой-то крепко сбитый мужчина задавал вопросы про дом под знаком розы и даже пообещал его племяннику пару шиллингов, если тот расскажет, кто там бывает. При этом незнакомца особенно интересовало, не посещал ли чету Хэксби молодой джентльмен по фамилии Марвуд. Толстяк назвал также особую примету: левая сторона лица у этого Марвуда изуродована рубцами от ожогов, хотя их искусно скрывает парик.
Учитывая все это, Фибс не сильно удивился, когда увидел, что тот же самый тип вновь околачивается возле их дома. Был ранний вечер. Здоровяк стоял у жаровни на другой стороне улицы, грел руки над углями и разговаривал с рабочим.
У Хэксби к обеду были гости. Фибс сам впустил обоих – какой-то старик и молодая женщина, возможно новые заказчики, – друзья к хозяевам приходили редко. После обеда мальчика Фибса отправили найти для посетителей экипаж.
Супруги Хэксби лично проводили гостей вниз, из чего следовало, что это важные персоны, хотя мужчина больше смахивал на старого фермера, пережившего не один неурожайный год. Сейчас он снял зеленые очки, которые были на нем, когда он приехал. Женщина была одета вполне прилично. Совсем еще юная, почти девочка, но сразу чувствуется, что благородная леди. Похоже, она была сильно привязана к госпоже Хэксби. Вчетвером они стояли в дверях, глядя на приближающийся экипаж.
Фибс все это подметил и переварил с чрезвычайной объективностью, которой требовала его должность. Он также обратил внимание на то, как отреагировал мужчина на другой стороне улицы, увидев на пороге дома под знаком розы чету Хэксби и их гостей. Он не только резко оборвал разговор с рабочим, но и одной рукой схватился за рукоять шпаги.
«А ведь этот тип не просто удивился. Нет, он выглядел так, словно не мог поверить своим глазам. Сказать по чести, – подумал Фибс, запоминая все в подробностях на случай, если вдруг потом пригодится, – вид у толстяка был такой, будто он увидел привидение».