Последний завет

Кипринский Боэт

Присущее им обозначение производственного итога, крайне обособленное и замкнутое в корпоративном интересе, предрасположено к ускользанию от права даже в случае малейшей ошибки в терминологии «на совершенно другом конце», куда итог должен придти. В законе о СМИ как раз это и наблюдается. Например: если попытаться установить «счётное» соотношение между тиражами и неограниченным кругом лиц, то нельзя не сделать вывода, будто для медийной продукции принцип тиражности выпадает из реального мира. А приводит к этому запутанность в одном только предмете – в неограниченном круге.

Продукция СМИ, подсчитанная до последней «штуки», будучи реализуемой, должна быть получена и потреблена тоже в определённом исчислении. Оно выявляется ещё до выпуска продукции – в ходе подписной кампании. Почему же тогда обязательно ориентироваться на неограниченный круг? И что такое здесь круг, если он не ограничен?

И как понятие геометрическое, и тем более – в законе о СМИ – это явная нелепость. Как правовой измеритель, он непригоден прежде всего потому, что «сам из себя

выходит». Поскольку при определённом числе потребителей можно вопреки всему иметь в виду число гораздо большее. Неограниченность тут проявляется рядом с бесконечностью. Но и это не всё. Можно говорить о неограниченности как в сторону увеличения, так и уменьшения – до бесконечно малой величины. При такой убегающей от фиксирования, расширительной содержательности понятия его бы и близко размещать около закона нельзя. А ведь именно на нём построена сегодня правовая концепция адресовки, а значит и – распространения наших СМИ.

Попутно заметим, что в целом в новом российском законодательстве при обозначении масштабов неограничиваемого обширного информирования отдаётся предпочтение давно и хорошо выверенному отечественной и зарубежной юриспруденцией словосочетанию —«для всеобщего сведения». В нём также прячется «неосуществляемость», но зато оно менее расплывчато и менее «амбициозно», чем «неограниченный круг». Обыденная же практика вообще избегает и того и другого. Например, книжные издательства в необходимых случаях адресуют свою продукцию «для широкого круга читателей». Хотя и здесь не без тумана, но зато нет претензий на всеохватность.

В неограниченном круге, видимо, опять же из амбициозных, скорее всего: ведомственных побуждений выражено лукавое пожелание иметь для СМИ хотя бы на словах (а там, глядишь, если некому их будет оспорить, уже и – на деле!) «очень большую», то есть как бы почти сверхсвободу в распространении, через которую можно похваляться популярностью продукции государственных и частных редакций и издателей; и если придерживаться таких амбиций, то не может исключаться, по крайней мере в представлениях, в уме та степень свободы распространения СМИ, которая фактически «запрограммирована» в обход закону, хотя и на его основании. Именно из таких потуг выдавать желаемое за действительное часто выкраивается дряблая цифирь завышенной «охватности» средствами массовой информации аудитории читателей, зрителей и слушателей. А когда за лихим фальшивым подсчётом идёт ещё и недобросовестный исследователь, появляются дутые рейтинги популярности; надо, к сожалению, признать, что в России они дутые почти сплошь.

Можно ли, скажем, принимать за растущую популярность некоторое увеличение тиражей районных газет? Когда об этом рассуждают, обязательно сравнивают тиражи при нынешнем строе и до него. Как будто бы жизнь вокруг осталась такой же, какой была когда-то. Не лучше ли, если бы сопоставлялись параметры спроса – тогдашнего и сегодня? Как он изменился? Что в нём выражается? И вот здесь-то самое интересное. Картина предстаёт не завешенной эпохами, а на их фоне, и её новейшую часть вряд ли надо считать благообразной несмотря на то, что у СМИ теперь, казалось бы, на много больше возможностей для их эффективного отраслевого функционирования, чем когда-то раньше.

Взять хотя бы свободу учредительства и регистрации. Если говорить об изданиях, то из них альтернативные, а также «параллельные» имеются в районах пока только в очень редких случаях. Их там некому ни заводить, ни содержать. Кроме того, из-за всеобщей нехватки финансовых средств затруднено и резко уменьшено поступление в районы изданий извне. И поэтому в большинстве жители принуждены там довольствоваться лишь одним печатным изданием местного изготовления, тиражом в лучшем случае около десяти экземпляров на сто человек населения, существующим, к тому же, за счёт регионального бюджета, что делает его заофициаленным, «заглаженным», а значит неполным или «искривлённым» по содержанию, то есть не отвечающим запросам и вследствие того – скучным для читателей. Массовая печатная информация потребляется в этом случае только в её какой-то части, и здесь читательский неограниченный круг изменяется по своей «неограниченности» всегда в одном направлении – в направлении к нулю. – Ещё скромнее возможности у районных теле– и радийных студий. Сетки вещания у них традиционно зауженные и другими не могут быть как по соображениям финансовым и технологическим, так и в виду мощной непрерывной «накладки» на них эфирной массовой информации извне. В таких условиях студии принуждаются постоянно приспосабливаться под «накладку», и, конечно, их усилия в этом направлении почти сравнимы с эффектом сизифовой работы. Вещать студии могут теперь лишь при отключении или перекрытии «внешних» трансляций, а это есть путь к устранению конкуренции на рынке СМИ. Здесь неограниченный круг как бы фиксируется, но и то всего лишь по отношению к одной-двум трансляциям или каналам извне. Да к тому же присущая жителям глубинки бесконечная деловая занятость не оставляет им возможностей воспринимать «свои» программы всем в одно установленное время. Установленное, как правило, вынужденно, часто в неподходящие для населения часы утра, вечера или дня. Так что и для данного исчисления круг остаётся всегда величиною чисто условной.

На уровне областных или региональных центров материализация принципов рынка по отношению к СМИ проявляется шире и значительно полнее. Но неограниченному кругу и здесь неуютно.

Выход большого числа печатных изданий (в ряде городов их уже свыше ста, и прибавление

в количествах на этом не остановилось) приводит к опрокидыванию их тиражности. Она и в целом невысока и даже для наиболее удачливых изданий выражается всего в каких-то десятках тысяч экземпляров. А очень многим приходится «удерживать себя» только на перевёрнутом «числе имени зверя»⁷⁰ и выходе в свет по разу в месяц или и того реже. То есть пора уже считаться с тем досадным проявлением не так давно обретённой «свободности», что они теперь все – малотиражные. Находить же свои места на рынке СМИ им удаётся лишь посредством «полновесного» тематического однообразия, то есть – узкой специализации, заявленность которой сплошь и рядом нарушается уже сразу после учредительства помещением в номерах обилия сведений на «общие», избитые для регионов или просто легко доступные темы, скрытой местной рекламы, непосредственно самой рекламы, различной мелочной «расслаблёнки» и «развлекаловки» типа кроссвордов и т. д. или даже наполняя страницы дайджестами – случайной тематикой сообщений и сведений из иных регионов и зарубежных стран. С учётом этого «уползание» в доставшиеся «творческие» ниши неумолимо сужает их неограниченный круг. Ведь в таких условиях свобода выбора (в том числе – свобода приобретать сразу все издания) для подписчиков хотя как возможность и существует, но только для немногих и не во многом; для населения же или точнее – для «усреднённого» читателя свобода выбора остаётся несбыточной, ограниченной лишь несколькими изданиями, а то и всего одним.⁷¹ Если же ещё иметь в виду хотя и небольшое поступление в крупные города столичных печатных изданий, то трудно избавиться от предчувствий какого-то предела, дальше которого местные микротиражи окажутся надолго «замершими», «затихшими». – Столь же бедственна в региональных центрах и судьба студийных СМИ. Здесь и количество их больше, чем в районах, и, так же, как этим последним, им не дают «развернуться» эфирные «накладки» со стороны общероссийских каналов и студий.

Изо всего сказанного о положении на периферии, кажется, нетрудно сделать вывод, будто преимущества и выгоды от возможностей рынка должны в наибольшей мере доставаться столичным СМИ. Однако немалые «тиражные» затруднения медиа-сфера испытывает и на этом «самом счастливом» уровне.

Сотни печатных изданий и здесь выходят микротиражами. Этой долей столичная пресса почему-то никем всерьёз не воспринимается, между тем как своими газетами, а также другими видами тиражируемых СМИ тут обзавелись уже на крупных предприятиях, в институтах и академиях, в органах власти и самоуправления, в акционерных обществах, банках и т. д. Весом подавляющего большинства они далеко вниз утягивают величину здешнего усреднённого тиража. Что же до «солидных» изданий, распространяемых по федерации, то из-за их количественного «разлива» они, как и везде в России, также вынуждены работать на их постоянно сужающийся неограниченный круг. Что в народе иронично выражается, в частности, в обозначении пределов их читаемости внутри московского объездного, а то и – лишь Садового кольца.

По-настоящему выгоды от свободы распространения массовой информации имеют разве что эфирные столичные СМИ, прежде всего каналы и студии телевидения. Но что это за выгоды? «Накладываясь» на все остальные, в том числе на печатные СМИ, их деятельность оказывается вне общей конкуренции. Они соперничают только между собою – в пределах колец. Что придаёт их деятельности черты, не сопоставимые с рынком. – Он превращается в мираж.

Налицо существование трёхъярусной медиа-структуры, своеобразной конусоиды из трёх слоёв или частей, усечённой сверху и перевёрнутой, с наиболее мощной верхней частью. Можно легко представить ситуацию в условиях «нормального» товарного рынка, когда отдельно взятое предприятие, находясь даже в тысячах километров от столиц, успешно конкурирует своей продукцией в своей стране, а то и в зарубежье. В медиа-сфере такого не происходит. За пределами своего слоя СМИ, включая столичные, – по сути вне какого-либо соперничества товарной продукцией, что, впрочем, диктуется не только их «рангом» или интересами потребителей, но и непреложным требованием поставлять всегда продукты интеллектуального творчества и в исполнении конкретно кого-то одного (индивидуума или коллектива). А льготное положение занимают те, кто обладает большей технической и технологической мощью, обеспечивающей силовое «накрытие», проще говоря – затоваривание, и, как следствие, – грубое подавление конкурентов.⁷² – Понятно, что для такого агрессивного и при том ещё и эффективного воздействия у нижних слоёв перевёрнутой конусоиды нет никакой перспективы.

Здесь надо бы вернуться к вопросу о скрытой агрессии и экспансивности, присущих любому товару. Он, товар, всегда устремлён к потребителю. Неудержимо и «естественно». «Укротить» его, когда в том появляется необходимость, можно только строгими ограничениями в рамках законности и права, что и приходится часто делать на практике, манипулируя оборотоспособностью объектов гражданских прав.

Массовой информации, как товара и предмета рынка, это касается мало. Ведь её свобода гарантируется конституцией. И в данном случае запрету, как это ни странно, подлежат любые ограничения. В том числе не должны применяться и правила по части конкуренции на товарном рынке, которая на его площадках, если он претендует быть цивилизованным, могут выражаться лишь предложением товара на более выгодных и более приемлемых условиях для потребителя.