Последний

Московских Наталия

— Не допустили бы, вы правы, — вздохнула детектив. — Если вы не против, давайте более предметно поговорим об осмотре тела. Что вы обнаружили? Для начала я хотела бы узнать, принадлежит ли кровь на лице трупа самому Крису Келлеру…

Доктор Маркес одобрительно улыбнулась: она любила, когда собеседник верно улавливает ход ее мысли.

— Как раз с этого и собиралась начать, детектив Конвей. Нет, кровь на лице Криса Келлера принадлежит не ему — она принадлежит даже не одному человеку, а нескольким, судя по химическому составу. Также следы чужой крови обнаружены и в ротовой полости. Там же найдены застрявшие между зубами мелкие частицы человеческой кожи. У меня сложилось впечатление,

что перед смертью этот юноша довольно успешно пытался укусить нескольких человек…

Грейс почувствовала, как по спине пробежала нервная дрожь.

Боже, неужели Стивен мог оказаться прав?..

Доктор Маркес испытующе смотрела на свою собеседницу, ожидая ее комментариев.

— Вот как, — только и сумела выдавить из себя Грейс. — А… что с самим трупом? Что выявили при вскрытии?

Доктор Маркес с готовностью кивнула.

— Все трупные изменения на теле Криса Келлера — поздние. Наблюдается частичное размягчение тканей, в левой и правой подвздошных областях — разжижение. Гнилостные изменения распространились на левую и правую поясничную области, проникли в гипогастрий и эпигастрий, началось образование гнилостной венозной сети характерного грязно-зеленого цвета. В области живота, мошонки и кистях рук началась трупная эмфизема, однако мне странно, что она не затронула при такой скорости лицо. В области левого виска сильные некротические изменения, при этом огнестрельное ранение на правом виске выглядит — относительно других участков тела — вполне сносно.

Грейс удивленно округлила глаза.

— В чем дело, детектив? — прервалась Маркес.

— Н-нет, ни в чем, просто… вы, конечно, упоминали, что тело в плачевном состоянии, но я никак не ожидала, что оно могло попасть к вам в настолько плохом виде. Мы наблюдали трупные пятна, их было видно еще на месте преступления, но вы явно описываете труп, который, скажем так, залежался.

— О том я вам и толкую. И не было внешних факторов, которые могли бы поспособствовать подобному ухудшению состояния тела при транспортировке в морг. Мы отправили на срочные лабораторные анализы мышечную ткань из бедренной области, но… особенных прояснений результаты не принесли.

Грейс вздохнула, понимая, что Стивен будет должен неделю покупать ей кофе за одно то, что она задаст этот вопрос.

— Доктор Маркес, — она помедлила, — вы, часом, не обнаруживали на теле Криса Келлера каких-нибудь следов… укусов или чего-то подобного?

К удивлению Грейс, Тереза Маркес просияла.

— Как раз к этому шла, — воодушевленно сказала она. — К травмам. Первое что сильно бросалось в глаза, кроме пулевых ранений, это, разумеется, перелом правого предплечья со смещением обеих лучевых костей. Сложилось впечатление, что после перелома юноша долгое время провел без должной медицинской помощи — острые края обломанной кости продолжали повреждать друг друга, словно Крис Келлер продолжал работать правой рукой, несмотря на травму. Или был вынужден это делать. Боль должна была быть невыносимой. В области перелома множество костных осколков, засевших в мышцах.

Детектив Конвей нахмурилась. Она прекрасно помнила гипс на руке юноши во время разговора в больнице. Зачем убийце понадобилось его снимать?

— Скажите, доктор Маркес, а такая боль могла помутить рассудок и заставить человека вести себя, скажем… агрессивно?

Патологоанатом передернула плечами.

— Скорее, это могло заставить человека потерять сознание или погрузить его в состояние шока. Вы можете себе представить, каково даже коснуться сломанной конечности? А орудовать ею,

как здоровой — это и вовсе пытка.

Грейс в детстве случалось ломать руку, и она невольно поморщилась при одном воспоминании об этом. Будучи подростком, она кричала от боли, даже не шевеля рукой, пока родители везли ее в больницу. Нет, она никак не могла вообразить, что сломанной рукой можно орудовать, как здоровой. Болевой порог и выносливость для этого должны быть просто нечеловеческими… либо чувствительность к боли и вовсе должна отсутствовать.

— Ясно. Продолжайте, пожалуйста.

— На теле два пулевых ранения. Одно из них стало причиной смерти, вторая пуля засела в печени. При этом, похоже, в печень стреляли уже после смерти.

Грейс приподняла брови. Она понимала, что доктор Маркес не ответит ей на вопрос, зачем было так поступать, но сам вопрос не переставал крутиться у нее в голове.

— А может… все-таки, сначала прострелили печень, потом висок? Например, выпустив две пули подряд?

— Судя по характеру повреждений, детектив Конвей, стреляли уже в печень трупа. Я бы даже не сказала, что свежего трупа. Изучая раневой канал, я пришла к выводу, что в корпус Криса Келлера стреляли с близкого расстояния, при этом он явно был уже мертв, потому что печень была к тому моменту лишена нормального кровенаполнения и тургора. При этом разрывы и трещины минимальны для такого выстрела. Нет, детектив, стреляли совершенно точно в мертвое тело.

Просто какая-то околесица, — поморщилась Грейс. — Зачем кому-то сначала снимать с парня гипс, потом убивать его, потом вывозить в другой город, а следом стрелять ему в печень? Может, это какой-то ритуал? Кровавая месть? Но кому этот юноша мог так насолить?

— Ладно, — отмахнулась Грейс, — похоже, пока имеет смысл перейти к дальнейшим травмам. Что вы говорили о следах… укусов или чего-то подобного?

— Пока ничего, — улыбнулась Тереза Маркес. — Но собиралась сказать, что проколы были обнаружены на левом предплечье. Вокруг них ткани также начали размягчаться.

Грейс почувствовала, что ноги едва не предали ее, вознамерившись подкоситься.

Версия о вампире, что, может действительно оказаться правдой? — лихорадочно подумала она, однако поспешила тут же одернуть себя. — Нет, погоди. Думай. Этого просто не может быть. Возможно, это не след зубов, а след от шприца? Это, конечно, не объясняет того, зачем Крис Келлер начал нападать на постояльцев мотеля и его сотрудников, но все же…

— На что похожи эти проколы? — собравшись с силами, спросила детектив Конвей, стараясь держаться бесстрастно.

— Я оптимист, детектив Конвей, поэтому предпочла бы думать, что это похоже на укус, — кивнула доктор Маркес, сохраняя на удивление спокойное выражение лица. — Судя по расстоянию между проколами, которое составляет примерно полтора дюйма, я поначалу предположила, что это могла сделать гюрза.

Грейс непонимающе нахмурилась.

— Гюрза?

— Левантская гадюка, — передернула плечами доктор Маркес. — По крайней мере, по расстоянию между ядовитыми трубчатыми зубами, очень похоже. У большинства змей расстояние между трубчатыми зубами не превышает половины дюйма. Есть еще вариант с королевской коброй, но в нем я сомневаюсь больше. Дело в том, что яд королевской кобры вызывает нервнопаралитический эффект: блокирует мускульные сокращения, вследствие чего в течение четверти часа наступает паралич дыхательной системы, однако причина смерти нашего юноши не асфиксия, а обширная черепно-мозговая травма.