Последняя буква Севера
Шрифт:
– Не говори о ней, – просит Оливер низким голосом. – Можешь оскорблять меня, но не ее.
– Хорошо, я буду оскорблять тебя, мне как-то без разницы. Все в этом треугольнике хороши. Мы метим на приглашение на чертов штатный фестиваль, а ты выкидываешь такое прямо во время выступления. Кто пригласит нас после такого, если видео попадет в сеть? А оно, мать твою, попадет! И давай не будем забывать о Нике, гребаный папаша Ровер больше и на милю не подпустит его к установке. Хрен с ним с фестивалем, но ты подставил Ника, его теперь только на ненавистные
Рэм хлопает ладонью по перегородке, заставляя меня вздрогнуть.
– Я и так знаю, что виноват…
– Ни черта ты не знаешь! Ты сейчас жалеешь себя, свои отношения, думаешь о своей девчонке, но никак не о том, что забил хрен на друзей. Не просто забил, а подставил. Рокер хренов.
– Что же ты не продолжил выступление, а кинулся в драку вместе со мной?
– Да потому что, к моему огромному сожалению, ты, мать твою, мой друг! – Он вновь бьет по перегородке. – И ты должен был понимать, что ни один из нас не остался бы стоять на сцене, глядя на то, как ты получаешь по морде от кучки Кардиналов «Примроуз»!
Рэм продолжает пламенную речь, но Элфорд поворачивается и задвигает стекло.
– Ты тоже так считаешь, верно? – спрашивает Оливер Джейка. – Что я думаю только о себе.
Остановившись у дома Рэма, Джейк глушит двигатель. Я чувствую себя здесь лишней, мне не хочется слушать разборки группы, но никто из них не спешит выходить из машины.
– А когда ты в последний раз думал о группе? Хотя ты думаешь, но почему-то в негативном ключе, решил, что мы настроились против тебя и из вредности хотим поправить твою музыку. Протрезвей, это не так. Констанс разрушает все вокруг тебя: отношения с родителями, дружбу и тебя самого. Ты никого не слышишь, Олли. Но не думаю, что сейчас нам действительно стоит говорить об этом. Для начала всем нужно успокоиться, особенно Рэму.
– Я спокоен, – отвечает тот, отодвигая стекло.
Джейк поворачивается, задевая мое колено своим.
– Покажи правую руку, Рэми.
Рэм вытаскивает руку, а заодно показывает Джейку средний палец.
– Ты снял кольца, а значит, собираешься бить морду другу. Давайте договоримся сегодня без драк. Как минимум некрасиво бить друг другу морды и не иметь при этом возможности влепить пару пинков под зад Нику. Согласны?
Парни издают вымученные смешки, и я чувствую, как напряжение постепенно стихает. Даже Рэм сдается и убирает средний палец в знак капитуляции.
– Рамирес?
– Что?
Вскинув брови, Джейк легонько толкает мое колено своим.
– Без драк, договорились? С тебя тоже беру обещание, потому что мой нос еще с детства помнит, как хорошо ты держишь удар.
Выдавив улыбку, я толкаю его колено в ответ и киваю.
Парни возвращают инструменты в гараж, мы садимся и какое-то время просто молчим. Рэм приносит из дома пиво и аптечку, которую бросает на колени Оливеру.
– Обработай, придурок.
Сделав глоток пива, Олли отмахивается, и я протягиваю ладонь.
– Давай сюда, помогу. – Я отставляю бутылку
Щедро сдобрив ватный шарик антисептиком, я склоняюсь к Олли и прикасаюсь к ссадине на щеке, на что он тут же шипит. Опустив кончики пальцев на его вторую щеку, я дую на ранку, и Оливер прикрывает веки.
Глянув за плечо Олли, я нахожу Джейка. Сидя за ударными, он затягивается сигаретой и пристально смотрит на меня. Не могу прочесть эмоций на его лице. В груди появляется давящее чувство, которому я не могу найти объяснения, лишь знаю, что оно мешает мне дышать.
– Хочу есть, кто-нибудь будет сэндвичи? – Потушив сигарету, Рэм идет к двери, ведущей из гаража в дом.
– Ты настолько плохой повар, что у тебя даже сэндвичи хреново получаются. – Поднявшись, Джейк идет следом за другом. – Я помогу.
Мы остаемся одни. Олли держит глаза закрытыми, пока я не заканчиваю с обработкой раны. И я намеренно не тороплюсь и ничего не говорю, чтобы дать ему немного тишины и времени на то, чтобы он мог до конца успокоиться.
– Готово.
– Спасибо, Мик. – Поймав за руку, он медленно вычерчивает невидимые круги на тыльной стороне моей ладони, от чего в моем животе просыпаются бабочки, которым в этой ситуации совсем не место. – Прости за то, что сорвался на тебя сегодня.
– Ты на всех сегодня сорвался, включая родителей.
Издав недовольный стон, Олли качает головой.
– Самому от себя противно.
– Тебя можно понять, не каждый день такое происходит.
– Будь на моем месте кто-то другой, я бы не смог войти в положение. Черт, удивительно, что Рэм не ударил меня. Еще и Ника подвел. Идиот.
Крепко зажмурившись, Оливер выпускает мою ладонь и, подавшись вперед, упирается локтями в колени. Сев ближе, я обнимаю его за плечи, пытаясь подбодрить.
– Понимаю, что у тебя в голове много мыслей, но не обязательно искать ответы на вопросы прямо сейчас. Все равно ты не в состоянии мыслить трезво. А завтра можем вместе подумать над тем, что делать дальше. Хорошо?
Оливер сжимает мои пальцы, лежащие на его плече. Гаражная дверь поднята, и я слегка ежусь от прохладного вечернего ветра, в воздухе пахнет сигаретным дымом, на губах горький осадок пива, а в груди все тянет от желания поскорее закончить этот день.
– Эй, Мик, все хотел спросить, – едва слышно произносит Олли, поглаживая мои костяшки. – Что за чертовщина на твоей футболке? Я думал, что ты в моей команде.
Рассмеявшись, я ничего не отвечаю. Со стороны улицы слышно, как неподалеку останавливается машина, затем доносится хлопок дверцы. Стук каблуков только подтверждает мои опасения. Спина Олли заметно напрягается, и я успеваю отпрянуть от него ровно в тот момент, когда на пороге гаража появляется Констанс. Волосы взъерошены, по заплаканному лицу размазаны следы растекшейся туши, а губы дрожат, словно она едва сдерживает рыдания.
– Уйди, – просит Олли, потирая веки, словно хочет стереть картинку перед глазами. – Просто исчезни, Констанс.