Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века
Шрифт:
Но вдруг произошло чудо — в Европе началась мировая война. «Потоки крови, пролитой в годы первой мировой войны , — отмечал У. Фостер, — создали благодатную почву для процветанияи роста промышленности США …» [1209] Первая мировая увеличила экспорт из США почти в 4 раза! [1210] «Чтобы понять, до какой степени война обогатила Соединенные Штаты, — писал Е. Тарле, — достаточно сказать, что от начала существования этого государства до начала войны 1914 г., т. е. за 125 лет, в общей сложности, перевес вывоза из Соединенных Штатов над ввозом… исчислялся в 9 с небольшим млрд долл., а тот же перевес за время с августа 1914 г. до ноября 1918 г. равняется 10,9 млрд долл. Значит, эти 4 года и 3 месяца
Помимо экспорта у США был и собственный источник экономического взрыва. На его природу указывают данные статистики: к концу войны население США составляло всего 6 % населения Земли, но оно производило 85 % автомобилей, почти 70 % всей нефти, больше половины чугуна и стали. И если, по словам Дж. Кейнса, «германская империя была… построена углем и железом» [1212], то американская — нефтью и автомобилем. Количество автомобилей в США с 1914 по 1920 г. увеличилось с 1,8 млн, до 9,2 млн шт., а к 1929 г. — до 23 млн шт. Американцы называют тот период «автомобильной революцией». Однако главную роль здесь сыграла нефть, которую американцы, в отличие от европейцев, имели в изобилии [1213].
На вопрос, что значила нефть для американской экономики, отвечал в 1933 г. министр внутренних дел и руководитель нефтяной администрации в правительстве Ф. Рузвельта — Г. Икерс «Нет сомнений в нашей абсолютной и полной зависимости от нефти, мы прошли из каменного века в бронзовый, железный, индустриальный, а теперь век нефти. Без нефти американская цивилизация в том виде, как мы ее знаем, не могла бы существовать » [1214] .
Первая мировая перевернула и финансовый мир. Эмигрировавший из революционной России великий князь Александр Михайлович в те дни писал: «В соединенных Штатах произошло одно коренное изменение… американские финансисты, занимавшие прежде деньги в лондоне, париже и в амстердаме, оказались сами в положении кредиторов » [1215] [1216] . Другой эмигрант — Вильгельм II добавлял: «Америка извлекла из (Первой) мировой войны значительные выгоды: она сосредоточила у себя почти 50 % всего мирового золотого запаса, и теперь уже не английский фунт, а американский доллар определяет валютный курс во всем мире…» [1217]
Последствия этого мирового финансового переворота еще до выступления США в войну в декабре 1916 г. предскажет один из богатейших промышленников России М. Рябушинский: «Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились; расчетный центр перейдет из лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало » [1218] .
Однако Первая мировая война закончилась, европейские страны быстро восстанавливали свою промышленность и латали свои империи. Перед Соединенными Штатами вновь встали те же проблемы жизни и смерти: спроса, т. е. рынков сбыта, особенно в новых стремительно растущих секторах экономики. Решение проблемы нашли General Motors и Dupont, которые в 1919 г. предложили покупать автомобили в рассрочку. Вместо банка они создали General Motors Acceptance Corporation (GMAC). За ними последовали другие производители потребительских товаров. В результате к 1929 г. более 75 % всех автомобилей и почти 50 % бытовой техники было продано в рассрочку. Общая сумма потребительского кредита к 1929 г. составила 7 млрд долл. При этом количество непогашенных потребительских кредитов с 1925 по 1929 гг. более чем удвоилось с 1,38 млрд до почти 3 млрд долл. [1219]
Федеральный резерв, помогая промышленникам, снижал ставки, активно накачивая экономику деньгами, и расширил кредит с 1921 по 1929 гг. почти на 60 %. Казалась бы, золотая жила найдена, и процветание будет бесконечным. Однако счастье
Г. Форд отмечал наступление этих изменений уже в 1922 г.: «Посредством господства над кредитом банкиры практически властвуют в обществе… могущество банков за последние 15–20 лет — и особенно со времен войны — выросло неимоверно…», при этом «банкиры мыслят исключительно категориями денег. Для них предприятие выпускает не товар, а деньги… составить состояние при помощи финансовых махинаций намного легче, чем организацией и налаживанием эффективного производства… » [1220] Война, продолжал Г. Форд, «продемонстрировала все дефекты, присущие нашей финансовой системе, но нагляднее всего она продемонстрировала неустойчивость бизнеса, в основе которого лежат только деньги… существующая система придет в упадок сама собой, поскольку ей не на чем будет держаться » [1221].
Система рухнет в октябре 1929 г. с началом Великой депрессии. Никакие меры спасения экономики не помогали. Реформы Ф. Рузвельта лишь до времени удерживали Соединенные Штаты на краю пропасти. Возрождение американской экономики начнется только с приближением очередной мировой войны в Европе.
«Ветер войны» пришел в Америку с потоком золота, хлынувшим из Европы, уже чувствовавшей дыхание приближающихся испытаний [1222]. Современные экономисты Ф. Грэм и Ч. Уиттлси назвали происходившее «золотой лавиной»: с 1900 по 1913 гг. в США запас монетарного золота рос в среднем примерно на 70 млн долларов в год, с 1934 по 1939 гг. минимальный годовой прирост американского золотого запаса составил 1100 млн долларов [1223]. К началу Второй мировой около 60 % всего мирового запаса монетарного золота находились в США, (в 1929 г. — 38, в 1913 г. — 23 %) [1224]. Американский Минфин был даже вынужден «тормозить приток золота» во избежание чрезмерного усиления доллара [1225]. Начавшаяся война дала доллару работу:
К концу 1944 г. безработица снизится до 1,2 % от трудоспособного населения — рекордно низкий уровень в истории Америки. ВВП США за 5 лет войны, с 1939 по 1944 г., вырастет в полтора раза с 88,6 до 135 млрд долл. — 8,8 % ежегодного роста! Но и это было только началом. Война разорит конкурентов и взломает барьеры европейских колониальных империй. И всего за десять лет с 1950 по 1960 г. американский экспорт и валовые накопления основного капитала вырастут в два раза. Д. Мойо назовет этот этап развития США «великой американской интервенцией», в результате которой «Мир (теперь) принадлежал им» [1226].
Восстановление европейской промышленности спустя всего 20 лет после окончания Второй мировой войны приведет к тем же последствиям, что и после Первой, — к обострению проблемы рынков сбыта. До этого она будет решаться за счет появления на свет «общества всеобщего благосостояния», т. е. перераспределения доходов в пользу среднего класса, являющегося основным источником массового спроса, и последовательного снижения торговых барьеров, открывающего внешние рынки сбыта.
Традиционный механизм развития исчерпает себя ко второй половине 1960-х гг., и тогда мир вступит в полосу стагфляции. Постепенный переход на новый этап развития начнется с начала следующего десятилетия: в 1972 г. в работе американского экономиста С. Хаймера «Многонациональные корпорации и закон неравномерного развития» впервые появится термин «глобализация»: «Ныне европейские корпорации, будучи производным продуктом возросшего размера и будучи реакцией на американское вторжение в Европу… переключают внимание с национального производства на глобальное и начинают «смотреть на мир, как на устрицу»». В том же 1972 г. президент США Р. Никсон уже был в Китае.