Последняя из страны Лета
Шрифт:
Война преследовала меня, окутывала тьмой. Смерть всегда была рядом, куда бы я ни отправилась. Думать об этом было ещё тяжелей, чем представлять, что бой мог уже начаться, и в эту самую секунду мои любимые стояли у края Глотки, встречая армию Гацерос.
Вечером я со страхом взирала на багрово-коричневые ночные светила.
— Знамение дано, — прошептала Жилль. — Луны заржавели, значит, льётся кровь…
Едва закончился мрачный ужин, как я убежала в башню, но плакать просто не могла. Я металась из угла в угол, пока через пару часов не упала на постель и не забылась долгим тревожным сном.
Сперва мне даже показалось, что я не сплю
Я видела Зальмит с высоты орлиного полёта, и узнавала гордые очертания гор, густые белые леса, утёсы и моря, залитые свинцом. Я неслась на восток с огромной скоростью, пронзая ледяные облака и едва не касаясь острых вершин невидимыми крыльями.
И вот впереди показались те самые Красные горы, а затем пролегла мрачная территория полуострова Теней. Я видела объединённую армию кланов, и зависла рядом с Йаном и Ульфом каким-то бесформенным сгустком, который был для них невидим. Мне было легко и бесцветно, и только чувства имели хоть какой-то вес. Впереди их ждала тьма, гадостные, уродливые существа, пришедшие утолить голод теплом нежной плоти. Ещё мгновение — и должен был начаться бой, а я должна была решить, останусь ли наблюдать его или умчусь прочь, чтобы не мешать. Но разве любовь могла быть помехой? Разве невидимое нечто меня стало бы предавать чувства? Я не могла не остаться, несмотря на страх, и прижалась к лошадиным ногам, надеясь, что братья не скоро разлучатся.
Вскоре меня оторвало от коней и стало раскачивать. Теперь я преследовала мужчин, проникая в тела врагов и постоянно их меняя. Стремительные, хаотичные перемещения за Йаном и Ульфом кружили голову, причиняли нестерпимую боль, но я не хотела останавливаться. Душу словно разрывало на части, и страдание было тупым и глубоким.
Чем я была? Что делала? Я становилась всё тяжелее, и уже не могла летать. В чёрно-красном месиве ползла, пробиралась, зачем-то беззвучно звала любимых… потом всё-таки взлетела, ухватилась за небо. Что-то словно вспыхнуло внутри, но вскоре погасло, оставив после себя синий тлеющий след.
Я увидела Йана, которого обложили четверо великанов. Увидела Ульфа, на которого напала свора каких-то клыкастых существ. Я чертила линии судьбы, но вскоре сбилась и потеряла силы. Где волки? Где рыжие тигры в своих ярких доспехах? Где рослые медведи в белых плащах? Всё стало красно-чёрным, и закручивалась в спираль яростная неизбежность. Теперь я не парила, а медленно шла по направлению к братьям.
Ульф резко обернулся: Йан сражался слишком близко к краю пропасти. Ещё мгновение — и старший ринулся на помощь брату, раскидывая врагов, как пушинки. В него стреляли, но Ульф не замечал ран. Он как будто и боли не чувствовал, а я знала, что нужно торопиться. Я трудно побежала следом за мужчиной, но, несмотря на свою бестелесность, была слишком тяжела и медлительна. Миг был решающим. Трещала по швам молодая судьба, и тьма грозила со дна пропасти огромным туманным кулаком.
Неожиданно Йан оказался на открытом месте, отшвырнул двух нападающих, и тотчас в грудь ему ударила стрела… Ульф зарычал, прорубаясь через толпу, я плелась с другой стороны, понимая, что не успею. Ну, давай же! Почему шагать так трудно? Я упала.
— Нуала, — выговорил Йан, с которого я не сводила глаз.
Мгновение — и мужчина, схватившись за древко стрелы, медленно стал переваливаться через край… Глаза его были широко
Мне не хватало дыхания. Я попыталась броситься вниз, следом за любимым, но тьма вытолкнула меня обратно. Я посмотрела на Ульфа: он снова сражался в самой гуще врагов, и был серьёзно ранен, отчего не мог двигать правой рукой. Он бился, отрубая мерзким тварям руки, ноги и головы, но вот его снова окружили, и больше я старшего не видела.
Встать. Помочь. Хоть как-то. Я снова добралась до края, снова ринулась было вниз, но была подхвачена. Тогда я начала рвать куски откуда-то изнутри, но в них совсем не осталось света. Я кричала. Извивалась. Потом увидела Ульфа и из последних сил бросилась на врагов, что терзали его.
А потом настала тишина, только иногда слышались стоны обреченных. Тьма медленно растворялась, и я растворилась вместе с ней, как будто упала в глубокую и холодную могилу, где просто не могло быть снов…
Всё утро меня трясло, но я никому не хотела говорить, в чём дело. Кошмар кошмаром, а сеять панику — последнее дело. Волкам и так было нелегко. Яника ходила за мной, постоянно предлагая чем-нибудь помочь, и в итоге после обеда мы отправились на чердак — заготавливать ингредиенты для зелий. Дело это требовало внимательности, но было, в общем, не сложным, и первые полчаса мы молчали.
— Госпожа Нуала, я давно уже хотела сказать вам… — наконец решилась девушка.
— Я повела себя как неблагодарная свинья. Когда Гурфик пригрозил мне расправой, я должна была тотчас послать за вожаками, а не думать о том, что он со мной расправится.
— Но ты послала за ними.
— Я попросила одного из волков, — покраснела девушка. — Это ведь не то же самое.
— Я не держу на тебя зла, Яника. Негодяй мёртв, а мы живы, и сейчас лучше не думать о том, чем могло закончиться его предательство. Тем более что…
Заревела труба, и мы вскочили одновременно.
— Бери мой чемодан и тащи его вниз! — приказала я. — Справишься?
— Конечно, госпожа!
Последние ступени были особенно коварными, и я едва не переломала себе ноги, запутавшись в подоле.
— Нуала!
— Лэйт!
Мы схватились друг за друга и ринулись через зал, в коридор, на улицу и к воротам. Там уже собиралась вся стая. Я отчаянно вглядывалась в снежный простор, и, наконец, увидела воинов. А, точнее, узнала Ворона, который медленно и устало ступал по сугробам. Вперёд уже отправились две повозки — для раненых, которых наверняка было много… или нет. Я пробежала по головам воинов, высчитывая, сколько вернулось. Половина. Нет, треть. Ещё меньше. Всего пятьдесят из нескольких сотен! А потом я увидела Ульфа, и бросилась навстречу с приглушённым криком.
— Боже! Скорее, Жилль, грейте воду, и пусть Яника принесёт на кухню мои зелья. Ульф, — и я коснулась его щеки, не понимая, почему он не смотрит мне в глаза. — А где Йан?
Мужчина поднял голову, и я замерла, предчувствуя столь огромную беду, что та просто не могла поместиться в одном усталом сердце.
— Его нет, сааф. Погиб от удара в сердце и упокоился на дне Глотки.
Рука моя упала, дыхание застыло на губах. Я уставилась на истерзанный доспех мужа, видя, как плывут окровавленные звенья кольчуги, но невероятным усилием смогла протолкнуть горе в самую глубину души.