Последняя любовь
Шрифт:
С гордостью и глубоким удовлетворением смотрела Регина на человека, на лице которого так ясно отражалась его прекрасная душа, что излучаемое им обаяние уловили и оценили даже те, кто находился с ним на разных общественных полюсах.
— Regardez, Constance [78] , — шепнула на ухо своей соседке Клементина, — как оживилась Ружинская с приходом инженера!
И правда, на лице Регины проступил легкий румянец, губы раскрылись в улыбке. Отвечая доктору, она глазами следила за Равицким, стоящим в кругу мужчин.
78
Посмотрите,
— Вам не кажется, — ответила Констанция, — il n est plus jeune ce monsieur Равицкий? [79]
— Qu^a ca ne tienne [80] , он очень интересен!
В представлении этих молодых женщин, кроме молодости и старости, красоты и уродства, у мужчины не могло быть других положительных или отрицательных качеств.
Начали разносить чай и фрукты, гости пили, ели, прохаживались по гостиной, собирались группами. Равицкий, Тарновский, Витольд и доктор составляли отдельную группу, к которой время от времени, привлеченные беседой, присоединялись другие гости.
79
Что господин Равицкий не молод? (фр.).
80
Какое это имеет значение (фр.).
Регину окружали молодые дамы и мужчины, ищущие с ней знакомства. Стефан же не подошел к ней ни разу, и взгляд его, встречаясь со взглядом Регины, был серьезен и, казалось, безразличен.
Изабелла подсела к Генрику и громко щебетала, стараясь привлечь внимание молодого человека, поводя красивыми обнаженными плечами.
Между тем стемнело, комнаты ярко осветились, в саду заиграла музыка.
— Messieurs et mesdames, не хотите ли танцевать? — предложила графиня и обратилась к Регине: — Вы, конечно, любите танцевать?
— Я уже несколько лет не танцую.
— Est-ce possible! Mon Dieu! [81] — воскликнула графиня. — В ваши годы!
— Не танцуете? Возможно ли это? — со всех сторон посыпались возгласы.
Граф Август напыжился и величественнее, чем всегда, просил Регину изменить своему обыкновению. Фрычо, грациозно кланяясь, умолял хотя бы об одном туре польки. Януш с горестным вздохом заметил, что, если Регина не будет танцевать, вечер уподобится цветам без солнца и небу без звезд. Регина не поддавалась уговорам и на вопросы, почему она не танцует, отвечала:
81
Возможно ли! Боже мой! (фр.).
— Танцы вредны для моего здоровья.
Увидя, что уломать красавицу невозможно, все наконец отступились и начали готовиться к контрдансу. Огорченный Вевюрский пригласил Клементину, граф Август с кислой миной подал руку Констанции, Януш избрал некое бледное и воздушное создание.
Изабелла подошла к Генрику и коснулась веером его руки.
— А вы танцуете?
— Разумеется, но я не знаком ни с одной дамой.
— Eh bien! Может, вы пригласите меня? — Изабелла улыбнулась.
Начался контрданс. Генрик и изабелла
Женское кокетство, как и прочие человеческие достоинства и недостатки бывают разных видов, и женщины, жаждущие триумфа и преклонения, идут к цели разными путями. Для одних приманкой служит физическое недомогание, часто при этом напускное. Они укладываются в трогательной позе на мягкой кушетке и желанным свидетелям своих страданий подают дрожащую, словно от боли, руку, закатывая затуманенные и подернутые слезой глаза. На эту удочку попадаются люди чувствительные и слабые, которых тянет к существам слабым и беспомощным. Они верят в нелепое утверждение Мишле: «La femme est une malade» — «женщина — существо болезненное».
Другие прикидываются набожными, ангельски добрыми, даже учеными. Они часами стоят на коленях перед алтарем, перебирают четки, возводят очи горе, а когда полагают, что на них смотрят, — подают милостыню нищим. Если надо, они садятся с ученым видом за книгу, вставляют в разговор заумные слова, вычитанные или подхваченные случайно. Эти нравятся ханжам, филантропам и литераторам.
Третьи завоевывают сердца неотразимым оружием — женскими уловками, — кидают пылкие взгляды, обольстительные улыбки, обнажают плечи и принимают позы, которые в выгодном свете выставляют их формы. Эти впрягают в свою колесницу пылких, страстных, еще не искушенных молодых людей или людей, преждевременно состарившихся, которые, выпив до последней капли напиток жизни, ищут, как наркотика, сильных впечатлений.
К числу тех, для кого на авантюрных блужданиях по свету ставкой является женское обаяние, принадлежала Изабелла. Но игра с огнем опасна, и Изабелла порой сама загоралась от своего фейерверка, и люди говорили о ней разное. Однако эти пересуды не вредили ее доброму имени и общественному положению. Скандал грозит женщинам, если они не таят своих чувств и, не дай Бог, вознамерились порвать узы брака. Подобный поступок признают безнравственным, с негодованием отвернутся от несчастной и призовут кидать в эту женщину камнями — чем большими, тем лучше.
Но если все шито-крыто, тот, кому провидение поручило опеку над женщиной, в довольстве и покое без забот и подозрений съедает свой обед, хозяйствует, играет в карты и засыпает сном праведника. Дети здоровы, в доме порядок, стоит ли обращать внимание на какие-то мелкие прегрешения? Внешние приличия соблюдены, и все довольны. А если кто-то в слово «приличие», вкладывает иной смысл и осуждает про себя ветреницу — кому до этого дело?
Ложь, фальшь, притворство ежеминутно, всю жизнь!
Кто-то там снова печется об истине, о правде поступать согласно своим взглядам. Но ведь главное в обществе — это соблюдение приличий, — разве они покоятся не на правде и праве?
Этим летом Изабелла отчаянно скучала в Д. Вевюрский, граф Август и даже слезливый Януш — давно испытали огонь ее батарей; на других не стоило тратить пороха.
В глазах Тарковского полыхал знойный юг, отражалась жизнелюбивая натура украинца. Он был красив, благороден, обаятелен. Изабелла оценила это еще в тот раз, когда, сидя на террасе у графини, увидела его в парке. Что влекло ее к молодому человеку? Суетность? Безотчетный порыв? Или то и другое, смешанное с капелькой более благородного чувства, более глубокого волнения?.. Она не отдавала себе в этом отчета, изучая приемы внешнего обаяния, она разучилась заглядывать в свое сердце.