Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
Шрифт:
— Вы тоже так делаете? — спросил Мерфи.
— Все так делают, — ответил Оливейра. — Иногда это удается с трудом, но всегда окупается. Октавио, позволим себе сегодня, заглянем вечерком в какой-нибудь симпатичный ресторанчик?
Октавио покачал головой.
— Я условился с Хуаной. Впрочем, все зависит от обстоятельств, я потом дам тебе знать.
— Хуана Манагуа, — пояснил Хулио, — это невеста Октавио. Когда познакомитесь с ней, будьте настороже. В нее можно сразу влюбиться и даже не сообразишь, когда и как это случилось. Октавио застрелил уже троих за то, что они приставали к Хуане.
Мерфи
— У вас тут, наверное, отличные девушки, а?
— Гениальные! — сказал Хулио. — Вы прямо плакать будете от переживаний, когда придется решать, какую выбрать.
Они вошли в громадный светлый холл. Полицейские, стоявшие у вращающихся дверей, увидев Октавио, даже не потребовали предъявить документы, только отсалютовали, подняв ладонь кверху. Октавио в ответ кивнул.
— Где ждет нас полковник? — спросил он Хулио.
— На третьем этаже, я вас провожу. Он тут уже полчаса. Из Пуэрто Плата сообщили, что вы пересекли границу.
Флинн ждал объяснений, но я молчал. Пускай еще где Дурачков поищет.
— Вам известно, — спросил Флинн, — что Трухильо Убил уже более пятидесяти тысяч политических противников и заподозренных в оппозиции? Да прибавьте к этому еще живущих, преследуемых, затравленных страхом, арестованных.
— Советую вам сказать об этом в конгрессе или на совещании стран Латинской Америки. И не старайтесь меня растрогать. Я люблю поплакать, но втихомолку, наедине.
Он встал и медленно зашагал по комнате. Потом остановился за моим креслом.
— Я знаю, что вы не боитесь, вы не из трусливых… За вашим отказом кроется нечто совсем иное.
Я вспомнил узкую уличку и мужчину, лежащего на мостовой, и кровь, смешанную с соком расколотого пулей ананаса, и ужас Гарриэт, и молчание всех, кто был свидетелем убийства.
— Что же вы молчите? — спрашивал Флинн, — Ведь вы же знаете, что я не могу заставить вас участвовать в моих делах. Это зависит от вашей доброй воли и не только от доброй воли.
Я повернулся в кресле и откинул голову, чтобы видеть лицо Флинна, — он все еще стоял за мной.
— Мистер Флинн, — сказал я, — вам не кажется, что кое-кто из ваших коллег, финансовые воротилы, а может, и кто-либо в штабе или ЦРУ охотно положили бы это дело под сукно, прекратили бы расследование и с удовольствием вычеркнули из памяти не только Галиндеса, но и вашу дочь?
— Может, так оно и есть… Но вы не знаете, что Государственный департамент имеет серьезные возражения против политики Трухильо, как внутренней, так и международной. Вы об этом не знаете, а я не могу всего сказать, даже вам… В конце концов, Государственный департамент…
«Зачем он тратит столько слов, чего добивается?» Я подхватил, прервав его:
— В конце концов, Государственный департамент не поддержал кандидатуры Эстрелло Уреньи в его предвыборной борьбе против генерала
— Вы ошибаетесь. Наш консул по поручению департамента говорил тогда с генералом Трухильо.
— И все же Трухильо «выиграл» на выборах, заранее уничтожив всех противников. Вы знаете, что написал тогда наш консул в рапорте Вашингтону? «Количество голосов, поданных за Трухильо, значительно превышает количество всех избирателей». Ведь фактически Трухильо был единственным кандидатом.
Флинн подошел к одной из полок и указал на ряд книг.
— Мистер Уинн, я знаю все эти дела несколько лучше. Видите? Вот книга бывшего корреспондента «Тайм» Уильяма Крема «Демократия и тирания в Карибской зоне». Вот работа Альберта Хикса «Кровь на улицах», вот вам «Мир свободного труда», с тревожными отчетами международной конфедерации свободных профсоюзов… А это вы знаете — «Доминиканская Республика под игом феодального властителя», «Кровь в Карибской зоне»? Могу дать вам это прочесть, вы узнаете еще больше… больше, чем позволительно сказать мне. Вот сборник статей Теофило Гуэреро, доминиканского корреспондента журнала «Vision». В феврале «Vision» сообщил, что Теофило Гуэреро бесследно исчез… Это, кажется, уже тридцатый журналист бесследно исчезает там…
— И вы хотите, чтоб теперь и я бесследно исчез? «Испарился», как говорит мистер Бисли?
Флинн остановился передо мной.
— Я гарантирую вам абсолютно надежную охрану. И такие полномочия, что никто не осмелится вас пальцем тронуть. Мы будем оберегать вас…
— Я не люблю, когда на работе за мной кто-то ходит по пятам. Это снижает производительность труда, мистер Флинн.
— Вы шутите.
— Вы угадали. И давайте этой шуткой закончим бесполезный разговор: ни к чему он не приведет.
Я встал и поклонился. Но Флинн отошел к полке и достал несколько книжек.
— Прочтите это, пожалуйста.
— Крем и Хикс у меня есть. Если разрешите, я хотел бы посмотреть другие книги, которые вы только что назвали.
— Мне хотелось, чтобы вы это быстро прочли и снова навестили меня. Я буду вас ждать.
— Я прочту, но не знаю, когда. Сами понимаете, мне нужно время от времени зарабатывать пару долларов…
— Я охотно помог бы вам, в какой угодно форме…
— Благодарю, пособиями я никогда не пользовался. Дела мои пока что идут неплохо… До свидания, мистер Флинн. Будьте очень осторожны. «Тише едешь — дальше будешь» — это хороший девиз: действуйте медленно, не спешите, мистер Флинн!
— Лоретта была вами очарована, — сказал Флинн, пожимая мне руку на прощание. — Она сказала, что вы чудесный человек.
— Это недоразумение. Вот Лоретта была чудесная девушка. Но такие девушки обычно слегка экзальтированы и приукрашивают людей, наделяя их своими собственными достоинствами.
— Отвезти вас домой? Я не видел внизу вашей машины.
— Я поставил ее на соседней улице.
Возле моего «студебеккера» вертелся какой-то подозрительный тип. У него были очень светлые волосы и кожа альбиноса. Увидев, что я достаю ключ, он подошел ко мне.