ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА
Шрифт:
– Тебе какое дело?
– равнодушно отозвался второй. Он спускался по ступеням позади меня и неспешно раскуривал
сигарету. По лицу было видно, что я не вызываю у него положительных эмоций.
– Ты, сука, добегался, - рявкнул первый.
– Ты бегал, бегал и добегался. Мы шутить не любим...
– Я заметил.
– Поздновато ты заметил.
Вероятно, я ошибся. Хотя и ненамного. Их действительно взгрели за неуспешное
отправили спать, а велели исправить допущенную оплошность. И разъяснить подозреваемому... Чтоб больше не бегал.
Когда наша веселая компания вышла из подъезда, то немедленно обнаружился и «жигуленок»: стоял неподалеку в кустах.
Будь у нашего подъезда посветлее, я бы непременно заметил. Как только освобожусь, сразу пожалуюсь в районную
администрацию.
Ехали молча. У меня почему-то не было настроения трепаться по дороге в Управление внутренних дел. Особенно ночью.
Особенно зная, что вряд ли мне там скажут что-нибудь хорошее. А этим двоим и не надо было разговаривать. У них на
лицах было одинаковое мрачно-удовлетворенное выражение: «Да, мы затрахались, но и этого гада прищучили».
Гад, то есть я, хотел было заметить, что это уж какой-то слишком извращенный вид секса, но потом вспомнил, что оба
попутчика шутить не любят и другим не советуют. Я решил приберечь свои реплики до более подходящего момента.
Но что-то он не спешил, этот подходящий...
– Вот он, беглец, - злорадно произнес Козлов, увидев меня в дверях кабинета.
– От нас не убежишь!
– услужливым тоном отрапортовал кто-то из моих конвоиров.
– Проходите, Константин.
– Козлов гостеприимно развел руками. Что-то не нравилось мне его радушие. В кабинете было
темно, горела только настольная лампа. Козлов сидел за письменным столом, обложившись какими-то бумагами, среди
которых нечаянно завалялся пистолет «ТТ».
– Проходите...
Я все еще не спешил, поэтому мне помогли толчком в спину, от которого я едва не налетел на стол Козлова. Оба
милиционера, доставивших меня в Управление, зашли следом. И аккуратно прикрыли за собой дверь.
Мне показалось, что щелкнула металлическая задвижка. Или она на самом деле закрылась?
– Присаживайтесь, - продолжал любезничать Козлов, и две могучие руки надавили мне на плечи, пригибая к табурету. Я
не стал упорствовать. Меня больше интересовало, какого черта Козлов делает в Управлении
Разговорова, ни Гарика не было. Только Козлов, кутающийся в свой плащ и изредка покашливающий. Разжалобить он меня,
что ли, хотел? Пожаловаться на слабое здоровье и низкую зарплату? И в связи с этим попросить немедленно выложить все,
что я утаил от следствия? Кто его знает... При свете дня он держался за спинами Разговорова и Гарика, а тут вдруг начал
играть начальника. Начальник после двенадцати ночи. Просто кошмар какой-то.
– Вы же неглупый человек, Константин, - огорошил меня Козлов. Где-то я уже это слышал на днях... Ах да. От Сидорова.
Тот тоже начинал с таких заявлений, а кончил... Надо будет предупредить Козлова, чтобы не вставал на скользкую дорожку.
– Вы же прекрасно понимали, на что шли...
– На что я шел?
– Не надо из нас делать дурачков, - вежливо попросил Козлов, а двое милиционеров, подпиравших стену справа,
угрожающе на меня посмотрели. Эти тоже не любили, когда из них делали дураков. Надо же.
– Вы сначала дали подписку о
невыезде, а потом попытались скрыться из-под наблюдения правоохранительных органов. Вы же понимаете, как может быть
расценен такой поступок.
– Минутку, - сказал я.
– Давайте будем придерживаться фактов.
– Милиционер у стены презрительно фыркнул: моя идея
ему явно не понравилась.
– Что значит «пытался скрыться»? Если бы я хотел скрыться, то и скрылся бы. И не сидел бы здесь
сейчас с вами.
– А, больное самолюбие, - усмехнулся Козлов.
– Я в курсе ваших сегодняшних выкрутасов. Вы оставили свою машину у
подъезда и куда-то рванули с дикой скоростью, словно за вами черти гнались...
– Но потом я вернулся домой. Если бы я хотел скрыться, то никогда не сделал бы этого.
– А это вы сделали потому, что поняли: ваше бегство полностью уличит вас.
– Меня?
– А кого же еще?
– искренне удивился Козлов.
– Не надо думать, что тут перед вами идиоты сидят.
Он повторил это в третий или в четвертый раз, и я понял, что это у него навязчивая идея. Козлов очень не хотел казаться
глупым. И в результате добивался прямо противоположного.
– Всем понятно, что Сидоров один не решился бы на такое дело, - изрек Козлов и посмотрел на меня странно. Наверное,