Последняя осень. Буря
Шрифт:
– Всего лишь сквозняки, – возразила Злата.
– Врешь. Тут привидение! – взвизгнула побелевшая Яна. – Видите?
Маша уставилась в указанном направлении. Тьма левого крыла зашевелилась, точно живая, поползла по стене, вмиг замерцала, сменилась мистическим свечением. Сияние становилось ярче, подступало к ребятам, словно стремилось захватить беззащитных жертв. Лампочка замигала. Ангелина истошно закричала, Яна перекрестилась, Настя спряталась под стол, Семен почесал бороду, Игорь лихорадочно забубнил, а Вика, Михаил и Женя обвинили в происходящем паленый
В мертвенно-бледном свете возникла фигура. Эмилия взвизгнула.
– Ужинаете? – спросил Марк, погасив фонарик на телефоне. Кто-то смачно ругнулся. – Вы чего? Испугались? Смешные. Дверь заперта, с нами ничего не случится.
Он занял свободное место, залил кипятком быстрорастворимую лапшу. Маша выдохнула, но по коже все равно маршировали мурашки.
– Глебушку это не спасло, – сказала Настя, высунувшись из укрытия.
– Еще по одной? – предложил Михаил. – Раз галюнов не было, водка нормальная.
Вика и Женя отказались.
– Городские, зря развели панику, – фыркнул Леонид. – Вы совсем зашуганные.
– Зато у нас нет диагн… – начал Кирилл, но замолчал, когда Маша притворно кашлянула и одарила его гневным взглядом. – У нас был нервный вторник.
– И у меня, – встрял Марк, намотав лапшу на вилку. – Пока красил, чуть не грохнулся со стремянки. Хорошо, что удержался. Там на полу всякий хлам, если бы я упал, точно разбил бы голову.
Машу будто ударили под дых. Перед взором возникли ужасные картины: неестественно белый Марк распластался по бетону, из затылка потекла кровь, тихие стоны о помощи стихли в гуле разговоров. «Мы бы никогда не помирились. Я не смогла бы поговорить, обняться, обсудить с ним новый альбом или шутки. Никогда», – бесконечно повторялось в мыслях. Легкие горели. С губ тихо сорвалось:
– Ты в порядке?
Бортников отмахнулся. Маша пристально посмотрела на него. Уставшее, но здоровое лицо, растрепанные волосы, перепачканные руки, тусклая улыбка убедили, что он цел и невредим. «Жив», – заключила она, поправила локоны, будто смахнула тревогу. Инцидент с ним, как и гибель Волгина, подтверждали, насколько хрупкой и быстротечной была человеческая жизнь. Хотелось думать, что старуха с косой забирала лишь стариков и неизлечимо больных, но отец не был пожилым, Артем тоже нарушал это правило. В лучшей реальности молодые умирали лишь в абсурдных задачах по уголовному праву, в судебной практике, чересчур сухой для восприятия, в шоу, спекулирующих скорбью, в обезличенной статистике. Так было проще не задумываться о неизбежном и строить долгоиграющие планы. Однако окружающая действительность демонстрировала иное. Смерть наведывалась ко всем без разбору.
«Мы должны поговорить, простить друг друга, – решила Маша. – Сегодня, когда все рушится, мне нужен Марк, который поддерживает, выручает, слушает пацанский рэп и рассуждает о музыке, странно шутит, влипает в неприятности, но бывает очень искренним. Неважно, будем ли мы друзьями или просто приятелями, лучше помириться, чем враждовать».
Пока она обдумывала, что скажет Бортникову,
– Не покидайте комнаты ночью, – сказала Вика. – Если приспичит, ходите по двойкам-тройкам. Здесь, особенно внизу, очень темно, обязательно берите с собой телефоны или фонарики.
Маша нахмурилась: «Зачем Волгин бродил в потемках? Любой, спускаясь с лестницы, светил бы себе под ноги. Если Глеб не лунатил и не брал в поездку фонарик, обязательно взял бы смартфон, а уже потом пошел по корпусу. Но тогда телефон лежал бы рядом с телом. Видимо, кто-то действительно унес, а потом подкинул зацепку. Зачем? Ничего непонятно».
Чтобы избежать ненужного внимания, она оставила соображения при себе.
– Ты еще не доела? – удивилась Динара, когда холл почти опустел.
– Иди, я догоню, – ответила Маша.
Подруга прошептала, кивком указав на Марка:
– Поджидаешь его? Неужели ты поверила в сказки «Я все осознал. Дай шанс, обязательно исправлюсь»?
– Конечно нет.
Динара недовольно цокнула языком и добавила:
– Сомневаюсь. Выглядишь так, будто хочешь совершить нечто глупое.
– Иногда ты слишком заботливая, – хмыкнула Маша. – Даже не к месту.
– Следую принципу: «Обнаружила красный флаг – убереги от него ближнюю», – ответила Динара и, использовав все аргументы, удалилась.
Маша, собравшись с силами, пошла к Марку. Ноги не слушались, хотелось убежать, будто ей предстояло сражаться с чудовищем, а не предлагать перемирие. «Трусиха, – скривилась она, упрямо продолжив путь. – Всего-то скажу: “Привет, мы сильно поссорились, наговорили лишнего, повели себя как дети. Пора положить этому конец”».
Не успела она приблизиться, как парень поднялся.
– Марк, стой!
– Отстань, – буркнул тот. – Я не в настроении.
Заготовленные фразы испарились. Маша побежала и схватила Бортникова за рукав, выпалила:
– Погоди. Давай обсудим.
Марк вздрогнул, попытался освободиться.
– Зачем? – отмахнулся он, повернувшись к ней. – Снова будешь жаловаться и обвинять?
Зеленые глаза горели возмущением. Маша захотела пригладить взъерошенные пряди, прижаться к крепкой груди, сказать что-нибудь милое и забавное. Однако это было невозможно.
– Тебе не надоело? – в сердцах спросила она, пересилив желание прикоснуться к бледной щеке. – Жизнь слишком быстротечна, чтобы тратить ее на обиды. Ты или я можем умереть в любой момент. Зачем ссориться? Проще наладить отношения.
– Какие? – усмехнулся Марк. – Тебе стал нужен «зависимый идиот без целей и будущего»?
– Я погорячилась, – смущенно произнесла Маша. – Ты тоже нагрубил, обозвал меня тираншей.
– Разве это не правда? Ты постоянно болтала, что мне нужно перестать курить, поступить в колледж и универ, – сказал Марк и смягчился: – Маш, нельзя ничего не исправить. Мы разные.
По сердцу будто полоснули ножом.
– Как насчет простого общения? – хрипло проговорила та, стиснув ладони в кулаки. – Потом, если захотим, станем друзьями.