Последняя осень. Буря
Шрифт:
– Не-а, допрашивает свидетелей, – криво усмехнулась Яна. – Копает под нас, разнюхивает.
– Неправда, – возразила Маша.
– Мне нечего скрывать, – пожала плечами Вика, достав из косметички бальзам для губ. – Ненавижу зиму, кожа вечно сухая.
Она порылась в кармане брюк и, вынув карамельку, предложила девушкам. Маша ахнула, распознав в ядовито-розовой обертке ту самую барбариску. «Такую же нашли у Волгина», – отметила она и произнесла максимально беспечным тоном:
– Любишь эти конфеты?
– Ненавижу, слишком приторные. Видимо, кто-то всучил, пока я была пьяной.
«Подозрительно, –
– У меня крепкие нервы, – ответила Вика, – после путешествий вырубаюсь мгновенно и где угодно, часто пропускаю будильник. Если бы ночью рухнуло левое крыло, я бы не всполошилась. Янка, не сиди на холодном, сляжешь с циститом.
– Полегче, мамулик, – улыбнулась та. – Сегодня кудахчешь над нами как наседка.
– Чувствую ответственность. Кто-то в критический момент теряется, а я стремлюсь все контролировать. Дурацкая привычка.
Дверь вновь распахнулась, явив Злату.
– Твоя реакция на стресс – бей? – спросила она у Вики.
– Иногда превращаюсь в злую командиршу. Помнится, кто-то обещал, что не будет нас диагностировать.
– Верно. Мы не лабораторные крысы, – вклинилась Яна.
Злата скинула обувь, забралась на постель и скрестила ноги по-турецки. Дреды забавно покачивались в такт движениям.
– Я никого не анализирую, просто наблюдаю. На лекции часто повторяют, что психолог должен разделять работу и личное общение. Я всегда следую этому правилу.
– Супер, а то поставишь нам кучу диагнозов, – усмехнулась Вика. – Мне пора, не шалите.
– Оставишь меня за главную? – издевательски произнесла Яна. Рыжая, шуточно погрозив пальцем, удалилась. – Психушка отдыхает.
Маша расспросила Злату. Та поведала, что вернулась позже соседок, как всегда, надела беруши и проснулась только утром. «Бесполезный разговор. Хоть бы ребята узнали больше», – понадеялась Маша.
Холл встретил ее неутешительными новостями. Вика и Игорь не справились с запиской, зато покинули помещение без лишних препирательств.
– Либо двадцать человек одновременно оглохли и ослепли, либо убийца был очень тихим, – подытожила Динара.
– Стремно, – проговорил Леонид. – Может, пошарим по вещам?
– Это незаконно, – сказал Кирилл. – Что искать? Ни орудия убийства, ни зацепок. Похоже, несчастный случай – самое логичное объяснение.
– Где телефон Глебыча? – всполошился Женя. – Наверное, его умыкнул преступник.
– Зачем? – не согласилась Динара. – Только кретин так подставится.
– Или в мессенджерах есть нечто важное, – рассуждала вслух Маша.
– Вы точно проверили вожатскую? – спросил Леонид с тенью недоверия.
– Конечно, – твердо произнес Кирилл. – Обшарили каждый угол.
– Пойду посмотрю. Мало ли, вдруг вы что-то упустили.
– Не доверяешь нам? – прищурилась Динара.
– Постоянно косячите, – без утайки сказал
– Почему? Ты не знал Волгина, так зачем волнуешься о нем? – спросил Кирилл. – Резко подобрел?
– Мне интересно, куда это приведет, – ответил Леонид. – Вы такие смешные. Ходите по универу как важные шишки, считаете другие факультеты помойками, а сами боитесь трупов. Вам плевать на людей, даже на знакомых. Только Маше не все равно.
Развернувшись, он пошел прочь.
В голове пронеслось: «Меня похвалили?» Вмиг собственные поступки пропитались лицемерием, расчетливостью и обманом, ведь ни Динара, ни Кирилл, ни Леонид не представляли, какой скелет пылился в ее шкафу. Внутренний голос ругал, хотя она всего лишь спасалась от тюрьмы. Привыкая к рутине преступницы, избежавшей наказания, она машинально оправдывала себя тем, что на планете наверняка были люди похуже, система правосудия и Уголовный кодекс преувеличивали опасность ее действий, а каждый человек заслуживал второго шанса. Однако возмездие дышало в затылок, отравляло будни и счастливые моменты. Возможно, именно поэтому она пыталась вылепить из Марка примерного парня, спасти его, чтобы, сохранив одну жизнь, расплатиться за ту, которую отняла.
Кирилл сложил руки на груди, вспылил:
– Отличная команда.
– Забей на него, – отмахнулась Динара. – Деревенский, вот и завидует.
Маша поспешила в вожатскую, влетела внутрь и выпалила:
– Зачем ты нагрубил?
– Чтобы до них быстрее дошло.
Леонид молча обследовал оба шифоньера, подоконник, тумбочку, вынул из дорожной сумки тонкую папку, приблизился к кровати Глеба, убрал подушку и усмехнулся, помахав черным смартфоном.
– Вы очень внимательные.
У Маши пропал дар речи. «Невозможно, – вздрогнув, она как в бреду поплелась за Леонидом. Стены расплывались, проходящие мимо люди маячили пятнами, сердце отбивало барабанную дробь. – Мы тщательно все обыскали».
У ребят вытянулись лица. Динара ойкнула, Кирилл взлохматил волосы, Женя ссутулился и опознал гаджет как новинку, купленную Волгиным накануне Нового года. В воцарившемся безмолвии таились бесчисленные загадки. Как сельскому парню, профану в криминалистике, удалось найти зацепку? Почему они, без пяти минут юристы, не справились? Помимо сожаления и шока, возникли робкие ожидания, что находка прольет свет на случившееся с Глебом и изобличит виновного.
– Не верю, – прошептала Динара. – Я задирала простынь, поднимала матрас. Там ничего не было. Телефон подбросили.
– Зачем? – усомнился Леонид. – Мы бы заметили, если бы кто-то терся возле вожатской.
– Отсюда не видно двери, – парировала Маша. – Сотовый могли подкинуть, пока мы болтали с остальными.
Чтобы подтвердить или опровергнуть это предположение, требовались доказательства. Путь к правде осложняла очередная преграда – четырехзначный пароль на телефоне.
– У нас девять попыток, – хрустнула пальцами и постучала по столу Динара. – Потом, если не ошибаюсь, ввод заблокируют на час. Женя?