Последняя воля Нобеля
Шрифт:
— Я недавно много думал о достойной журналистике, — сказал Андерс Шюман. — О серьезных расследованиях, которыми ты когда-то занималась. Об умении понять отчет парламентского омбудсмена, например. Это умение в нашей газете вымирает.
Анника изумленно воззрилась на босса.
— О каком докладе ты говоришь? Кто-то озаботился обеспечением безопасности на нобелевском банкете?
— Думаю, тебе пора возвращаться и начинать работать, — сказал Шюман. — Как ты считаешь? Это возможно или твоя информация об убийце все еще под запретом?
У
Вернуться?
— И… как ты это видишь? — спросила она.
Шюман встал и подошел к шкафу.
— Я предлагаю тебе выйти на работу первого июня. Это в следующий вторник, — сказал он, что-то ища в нижнем ящике. — Тебе это подходит?
Она удивленно смотрела на босса, чувствуя, как один за другим рушатся все ее аргументы.
Вернуться и начать работать, как будто ничего не произошло? Как будто ее не выгнали, как надоедливую дворнягу, на целых шесть месяцев, выключили из жизни, лишили надежного места в мире?
— Да, конечно. — Она слышала собственный голос как бы со стороны. — Во вторник. Да, вторник подойдет.
Андерс Шюман выпрямился. Волосы его растрепались, лицо покраснело от натуги.
— Вот, — сказал он, кладя на стол сумку с ноутбуком. — Отныне ты у нас один из сменных репортеров: ты будешь сама выбирать, где тебе работать — дома или в редакции, но ты в любой момент должна быть доступна. Ты не имеешь права путешествовать по миру, не сообщив, где находишься и что делаешь.
— Хорошо, — сказала Анника и пододвинула к себе компьютер — такой же, как у Берит.
— Если ты захочешь поработать здесь, то твое место будет за отделом публицистики, во всяком случае, пока. Потом мы посмотрим, как эти места будут использоваться.
Он ткнул пальцем в компьютер:
— Посмотри, как работают установленные программы — с этими новыми машинами постоянно головная боль…
Анника нажала кнопку включения, и ноутбук, заурчав, ожил. В качестве пользователя была уже указана Анника Бенгтзон.
Андерс Шюман снова сел на стол.
— Я бы хотел получить дополнение к истории событий на нобелевском банкете, — сказал он. — Ты говоришь, что общалась со следователями? Узнала что-нибудь новое? То, что мы могли бы опубликовать?
Анника скользнула пальцами по клавиатуре.
— Мне надо посмотреть, — сказала она, с улыбкой взглянув на босса. — Я могу посмотреть, что сумела спрятать в закрома.
Главный редактор стоял перед ней, явно испытывая неловкость.
— В последнее время я слишком сильно рванул вперед, — сказал он. — Эти нововведения оказали на газету большее воздействие, чем я мог вообразить. Иногда…
Он замолчал и отвел взгляд.
— Иногда — что? — спросила Анника.
Несколько секунд он стоял молча, словно сомневался, стоит ли продолжать.
— Иногда у меня возникает такое чувство, будто мы ухитрились утратить былой дух газеты, увлекшись новшествами, — сказал он. — Мы наладили массу новых выпусков, но забыли, зачем это
— Пойду посмотрю, как работает ноутбук, — решительно сказала Анника.
Она пошла к импровизированным рабочим местам за отделом публицистики и попыталась подключиться к беспроводной сети. Через несколько секунд на экране появилась домашняя страница «Квельспрессен». Система работала!
Анника уселась на пыльный стул. Как же утомило ее постоянное напряжение последних месяцев, напряжение, с которым она сжилась так, что перестала его замечать.
Причастность к делу. Место осмысленного существования. Во вторник, уже во вторник у нее снова будет все это…
«Мне надо настроиться на борьбу, — думала она. — Как я вообще могла помышлять о капитуляции? Как я могла думать о продаже всего, чего сумела добиться?»
Она откашлялась, выпрямила спину и опробовала клавиатуру. Она попыталась войти в «Гугл», и сайт появился на экране через долю секунды.
Какой великолепный компьютер, не то что стоящая дома старая рухлядь!
Она нажала «Обновить», чтобы посмотреть, что из этого выйдет.
«Каролина фон Беринг», «Найти».
Семнадцать тысяч сто упоминаний — больше, чем при ее жизни.
Эта женщина мало кого интересовала, когда была влиятельным живым человеком, подумала Анника. Она куда интереснее для публики как мертвая жертва покушения.
Большинство упоминаний касались газетных статей, но были и более свежие материалы. Сайты женских движений и научные сообщества постили страницы в память о Каролине, а Нобелевский комитет посвятил отдельную страницу ее работе. Присутствовала также дискуссионная группа, но для того, чтобы войти на ее сайт, требовалась авторизация и ввод пароля.
Анника ввела в строку слова «Нобелевский комитет» и нажала «Найти».
Десять тысяч восемьсот ссылок, большинство из них на средства массовой информации. «Нобелевский комитет разворошил осиное гнездо» — гласил один из заголовков. Речь шла о присуждении Нобелевским комитетом Норвегии премии мира организации ООН, Международному агентству по атомной энергии. Это было пару лет назад.
Внимание Анники привлекла еще одна ссылка, находившаяся ниже в том же списке. Эта ссылка находилась на дискуссионном сайте. Статья была подписана ником «Петер Бесхостый».
«Сегодня я обнаружил истинную причину назначения профессора Эрнста Эрикссона председателем Нобелевского комитета Каролинского института после смерти Каролины фон Беринг: это был потрясающий скандал!»
Анника стала читать дальше.
«Комитет раскололся на две группы. Одна считала, что преемником Каролины фон Беринг должен стать вице-председатель Сёрен Хаммарстен; другие хотели, чтобы дело Каролины продолжил Эрнст. Мы знаем, что произошло в итоге: Эрнст победил, и теперь мы ждем последствий. Битва титанов продолжается…»