Последняя воля Нобеля
Шрифт:
От этого вида Анника едва не расплакалась. Разочарование тугой петлей захлестнуло горло; Анника чувствовала, что задыхается.
Ему не нравится все, что бы она ни делала. Все, что она делает, — плохо и никуда не годится.
— Привет! — крикнула с дороги Эбба. — Что сажаешь?
Анника обернулась и выдавила на лицо улыбку, потом воткнула лопату в землю и подошла к забору. Увидев ее, Франческо неистово завилял хвостом и радостно залаял.
— Привет, мальчик, — сказала Анника и, наклонившись, чтобы погладить песика, дала ему возможность лизнуть
— Вильгельму не понравится твоя новая клумба, — сказала Эбба, взглянув на свежевскопанную землю.
— Я делаю это вполне умышленно, — призналась Анника. — Не хочешь выпить чашку кофе или пообедать? Я собираюсь приготовить омлет…
— Спасибо, — поблагодарила Эбба, сделав несколько шагов вслед за собакой, внезапно потащившей ее за поводок. — С удовольствием бы зашла к тебе, но сейчас еду в институт. Франческо, к ноге!
— Ты работаешь по субботам? — спросила Анника, стараясь придать голосу небрежность и раскованность.
— Нет, Нобелевская ассамблея организовала интересный семинар, — сказала Эбба, — «Ключевые вопросы нейропротекции и регенерации нервной ткани» — с обсуждениями, выпивкой и закусками. Это стало традицией. На встречи приглашают всех — докторантов и весь остальной персонал. В последнее время эти семинары стали очень популярными.
— Что-то вроде корпоративных вечеринок? — спросила Анника и, обернувшись, взглянула на дом. Томаса видно не было.
— Да, что-то вроде, того. — Сегодня состоится заседание Нобелевского комитета, на котором будет составлен предварительный список, а значит, есть и повод для праздника. Кстати, можно попросить тебя об одном одолжении?
Анника посмотрела на Эббу.
— Конечно, — ответила она, — без проблем.
— Я собираюсь завтра уехать на несколько дней в гости к кузине в Даларну. Ты не могла бы присмотреть за домом, пока меня не будет?
Анника кивнула, окинув взглядом гигантскую виллу.
— Конечно смогу, — сказала она. — Что я должна делать? Поливать цветы, выводить собаку, вынимать почту из ящика?
Эбба рассмеялась и, сунув руку в карман жакета, принялась что-то искать.
Франческо едет со мной, но будет большой любезностью с твоей стороны, если ты пару раз заглянешь в почтовый ящик. С растениями ничего не случится. Вот ключи от почтового ящика… Громадное спасибо. Если что-нибудь произойдет — позвони по сотовому телефону. Вот он, на визитной карточке.
Она дала Аннике кольцо с ключами и визитную карточку, помахала рукой и побежала за Франческо, который кинулся на участок Гопкинса.
Нет, мальчик, нет, нам сюда…
Анника с трудом сглотнула несуществующую слюну, положила ключи и карточку в карман куртки, а потом посмотрела на свою машину. Мешки с компостом по-прежнему стояли на земле возле открытого багажника.
Никто и не собирался ей помогать.
Понедельник. 31 мая
Входя в кабинет, Антон Абрахамссон почувствовал, что у него подгибаются колени. Об утренних беседах на верхнем этаже главного здания
Вот настала и его очередь.
Глава полиции безопасности и Бертстранд, непосредственный начальник Абрахамссона, стояли у окна и тихо переговаривались. Восходящее солнце отблескивало от фасадов дома напротив, отбрасывая неровные тени на их лица. Оба помешивали кофе в чашках. Разговор, судя по всему, был конфиденциальным.
— Вот, значит, как выглядит эта комната… — сказал Абрахамссон, потирая руки, чтобы избавиться от покрывшего ладони холодного пота.
Мужчины у окна оглянулись на него, поставили чашки на круглый стол и пошли Антону навстречу.
— Добро пожаловать, — произнес чин полиции безопасности. — Кофе или, может быть, воды? — Он жестом указал на стол, где стояли холодные закуски, вода и кофе.
Антон Абрахамссон обменялся рукопожатием с Бертстрандом и налил себе кофе. Руки его подрагивали, и он испугался, что расплескает напиток.
Интересно, все так нервничают, когда их вызывают для обсуждения продвижения по службе? — подумал он.
— Садитесь, Абрахамссон, — сказал чин из полиции безопасности.
Все трое уселись в удобные кресла, обитые темно-синей тканью. Антон вытянул ноги.
— Надеюсь, у тебя дома все в порядке? — спросил начальник Антона.
Абрахамссон не смог удержаться от смеха. Это и в самом деле становилось интересным.
— Спасибо, все хорошо, — ответил он. — Нашему малышу уже девять месяцев… У него были проблемы, там… колики и все подобное…
Бертстранд наклонился вперед и сложил руки на груди.
— Антон, — сказал он, — нас интересуют обстоятельства зимней экстрадиции в Бромме.
Антон Абрахамссон улыбнулся. Да, он отлично помнил ту экстрадицию.
— Сложная работа, — сказал он. — Я рад, что все прошло гладко.
Начальники переглянулись с таким видом, что Абрахамссон ощутил в груди неприятный холодок.
— Ты написал рапорт, — сказал чин из полиции безопасности. — Там все отражено точно?
Антон отпил глоток воды и задумчиво кивнул. Да, там все было описано точно.
— Нас все же интересуют некоторые детали, — сказал Бертстранд. — Надеюсь, ты поможешь нам их прояснить.
Антон улыбнулся, хотя снова почувствовал предательскую слабость в коленях.
— Спрашивайте, — коротко произнес он.
— В какой момент ты понял, что экстрадицию будут осуществлять люди из ЦРУ?
В какой момент?
— Ну, — неуверенно заговорил Антон, — должно быть, в тот момент, когда Джордж сказал, что привез с собой людей из ЦРУ, которые проследят за экстрадицией.
— Джордж? — переспросил чин из полиции безопасности.
— Человек, который представился как начальник американской команды, — пояснил Бертстранд.
— Джордж? — повторил человек из полиции безопасности, не мигая глядя на Антона.