Последняя воля Нобеля

Марклунд Лиза

— Эта болезнь была у президента Бартлета из «Западного крыла», — пожала плечами Анника.

— Я не знаю, кто это такой, — сказала Биргитта Ларсен. — Лечение совершенно новое. Оно было предложено всего десять лет назад, и одним из главных разработчиков был Эрнст Эрикссон. Его группа подтвердила, что лечение новым интерфероном-бета в ряде случаев нейтрализуется собственными антителами больного. Эрнст работал над замедлением этой нейтрализации. Здесь-то Ларс-Генри и обвинил его в фальсификации.

— Каким

образом?

— Эрнст с успехом провел испытания и написал об этом статью, которую приняли в журнале «Сайенс». Ты слышала об этом журнале — одном из самых престижных научных журналов?

— Я знакома с его главным редактором, — ответила Анника, вспомнив собеседника на нобелевском банкете.

— А, ну отлично! Статью приняли при одном условии — Эрнст повторит испытание и получит те же результаты. Это правда. Но Ларс-Генри утверждает, что Эрнст сжульничал и представил журналу поддельные результаты.

— Это правда?

Биргитта фыркнула от возмущения.

— Эрнст и так уже сделал все дважды, но ему пришлось проводить испытания третий раз. На это ушло еще четыре месяца, однако и на этот раз испытания оказались успешными. Теперь пользу от открытия получат миллионы больных рассеянным склерозом во всем мире. Ты допила кофе?

Анника смяла пустой бумажный стаканчик.

— Хорошо, — сказала профессор Ларсен. — Сейчас ты убедишься, что это здание раньше не принадлежало компании «Астра».

Она открыла входную дверь, воспользовавшись одновременно карточкой и набрав цифровой код. Они вошли в вестибюль с обшарпанными стенами. Под ногами мягко прогибался устланный линолеумом пол. Они спустились по лестнице на один марш, а потом спустились на лифте еще на несколько этажей вниз, после чего попали в коридор подвала. Тусклые потолочные светильники отбрасывали синеватый свет, отчего на лицах заиграли резкие тени. В разных направлениях вели четыре простых серых двери с кодовыми замками.

— В наше время животных содержат отдельно друг от друга и вне досягаемости внешних воздействий, — сказала Биргитта Ларсен. — Так, здесь нам придется переодеться. Надеюсь, в сумке у тебя нет ничего особо ценного?

— Только деньги, кредитная карга и ключи от машины, — ответила Анника.

— А, ну тогда ладно…

Они вошли в шлюз с раздевалками по обеим сторонам прохода — слева была мужская раздевалка, справа женская. Внутри было тесно и не особенно чисто.

— Это тебе прикрыть волосы, — сказала профессор, подав Аннике синюю бумажную шапочку. — На этих полках найдешь халат, перчатки и деревянные сандалии. Вымой руки. Особенно тщательно под ногтями и около кутикулы — это самые грязные места.

Анника откинула волосы назад и завязала их свободным узлом, а потом надела на голову шапочку. Она натянула на себя исполинский лабораторный халат, а на ноги надела пару светло-бежевых

сандалий. Потом она тщательно вымыла руки и надела пару латексных перчаток.

Снова дверь с кодовым замком, и вот наконец они попали в виварий с лабораторными животными.

— Привет, Эва, ты не видела Бернарда Торелла? — спросила Биргитта, подойдя к женщине в халате, склонившейся над столом.

Женщина не подняла головы, чтобы ответить, сосредоточенно глядя на свою работу.

— Он должен был прийти? — спросила она.

Анника вытянула шею и увидела, что женщина держит в руке маленькую мышку. Ловким движением она отсекла мышке голову, бросила трупик в кучу таких же трупиков и принялась внимательно разглядывать голову животного.

Биргитта Ларсен посмотрела на часы.

— Мы должны были с ним здесь встретиться, но я, кажется, пришла слишком рано. Это Анника Бенгтзон. Я покажу ей виварий.

Женщина посмотрела на Аннику.

— Привет, — сказала Эва и снова принялась внимательно рассматривать мышиную голову.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала Анника.

— Мне нужно сделать срез мозга этой мыши и измерить в нем содержание допамина. Другими словами, определить уровень сигнального вещества. По пятнышку на ухе я могу определить, является ли эта мышь генетически модифицированной или нет.

Она протянула отрезанную голову к Аннике, которая, бросив на нее взгляд, молча кивнула. Женщина отработанным движением извлекла из черепа мыши головной мозг и положила его на стеклянный лоток. Цветом мозг напоминал копченую сосиску, а видом кусочек клубничного желе.

— Ну что ж, придется подождать, — вздохнула Биргитта Ларсен. — Пойду взгляну на моих животных.

Она направилась дальше по коридору, и Анника сочла своим долгом последовать за ней.

— Ты знакома с Бернардом Тореллом? — спросила Анника.

Биргитта Ларсен рассмеялась.

— На самом деле нет, — ответила она. — Он защитил здесь докторскую сто лет назад, потом уехал в Британию и там получил степень по экономике, а теперь он живет в Штатах, где работает в фармацевтической компании «Меди-Тек». Ну, ты знаешь. Компании удалось собрать группу талантливых ученых. Год назад они опубликовали действительно значительную работу.

Свернув за угол, она смущенно пожала плечами:

— Ну, впрочем, значимость их открытия до сих пор обсуждается, но мне это интересно, потому что имеет отношение к теме моих исследований к старению. Они открыли способ торможения дистрофии аксонов. Эта дистрофия происходит у всех без исключения. На самом деле она начинается в возрасте девяти — десяти лет.

— То есть они нашли способ останавливать процесс старения? — спросила Анника.

— Так, во всяком случае, говорят они сами, — пожала плечами профессор.